тут остаток жизни. Уже больше года прошло, а я все работаю. Точнее работал и ничего нормально. Побрезговали ироды, мной перекусить.
Семен тихо рассмеялся, на этот раз без кашля. Так как людоеды его не трогали, он запасся продуктами и водой из ближайших магазинов. Жил сварщик в поселке в сорока километрах от города, жил один. Водить он не умел, а пешком да еще учитывая, что твориться вокруг, добраться было бы проблематично, и Семен решил остаться здесь, на всякий случай, запирая все выходы и входы. Когда 29-го по радио передали, что все нормализуется и дали свет, он доделал работу, оставленную в пятницу, и приварил решетки на шахту вентиляции подземных гаражей. На всякий случай.
Угостив нас из своих запасов, сварщик предложил нагреть воду, чтобы можно было помыться. В подвале остались несколько баллонов с газом и тепловая пушка. Алена обрадовалась возможности ополоснуться, но оставаться одна в темных помещениях гаражей побоялась. Пока она, закрывшись в одной из секций, наслаждалась горячей водой, я сидел, облокотившись спиной о железные ворота и, глядя в темноту, думал о том, что же делать дальше.
— Что мы теперь будем делать? — услышал я голос Алены.
— Не знаю. — ответил я — Для начала отдохнем, я уже готов упасть, все равно куда, и умереть.
— Не говори так, Кирилл. Бог не просто так оставил нас в живых!
— Я не верю в Бога, ты же знаешь — с раздражением проворчал я.
— Это ничего не меняет…
Горячая вода подействовала на меня благотворно. Семен показал, где взять сухих опилок, запакованных в полиэтиленовые мешки. Опилки применяли для того, чтобы собирать воду с пола. Посыпали ими поверхность, а потом собирали лопатами. Нам эти опилки послужили кроватями.
Не смотря на то, что в гараже, в котором обосновался Семен, было сухо, даже укрывшись телогрейкой, я не мог согреться. Алена тоже постоянно ворочалась и не могла заснуть. Не долго думая, я встал, положил мешки, на которых лежал вплотную к тем, на которых расположилась Алена, и устроился рядом с ней. Обнял ее, укрыл наши ноги телогрейкой и почти сразу почувствовал, как стало теплее. Алена ничего не сказала. Через несколько минут ее дыхание стало ровным и она уснула. Вслед за ней я тоже отправился в мир грез. Приснившийся сон оставил неприятный осадок и в последствии не раз вспоминался.
Начиналось все довольно безобидно. Солнечный день, я у родителей в Кулешовке, пытаюсь найти ружье, но на обычном месте, ружья нет. В прихожей его тоже не оказалось, а с улицы постоянно доносились слова отца о том, чтобы я быстрее принес ему оружие. Стоило мне выйти во двор, как все стихло. На дворе было пусто. Позвав своих родителей и не получив ответа, я вышел на улицу. Одновременно со мной из всех ближайших дворов начали выходить соседи. На мои приветствия они не отвечали и вообще вели себя как-то странно. Двигались медленно и беспорядочно, не обращая на меня никакого внимания. При этом все время что-то мыча сквозь зубы. Их мычание постепенно усиливалось и превращалось в громкий гул. Мне стало не по себе, и я проснулся.
В гараже никого не было. Я вышел за ворота. Чуть дальше по проезду возле гудящей тепловой пушки стояли Семен с Аленой, и ждали пока подогреются консервы. Я был до жути рад увидеть их улыбающиеся в полутьме лица и услышать внятное приветствие.
Глава 7
— Если ты параноик, то это еще не значит, что они за тобой не следят — пробормотал я себе под нос, разглядывая строительную площадку, сквозь решетчатые ворота, охранявшие въезд в гараж.
— Ты о чем? — непонимающе спросила Алена, сидевшая рядом со мной.
Все утро лил дождь. И судя по всему, прояснения не намечалось. Людоеды знали, что мы внутри. И постоянно караулили все выходы. Оставался только выход рядом с лифтами на первом этаже, но это ничего не меняло, потому что выходы из здания все равно находились под наблюдением.
Рано утром Семен открыл дверь, ведущую к лифтам, и с помощью фонарика мне все же удалось найти автомат. Когда мы с электриком боролись, автомат упал в шахту еще не установленного лифта. Приямок был неглубоким, и достать оружие не составило труда. Оптимизма это прибавило, а вот особого преимущества против группы «стрелянных» людоедов не давало.
Сначала, не обращая внимания на дождь, людоеды крутились возле въезда закрытого сваренной из арматуры решеткой, а когда я попытался подстрелить одного и что совсем не удивительно промазал, то они попрятались. Но я знал, что они следят за нами. И стоит только выйти наружу, как снова придется, в борьбе, отстаивать свое право на жизнь. Людоедов осталось чуть больше десятка, но задача выбраться, от этого легче не становилась.
— Людоеды следят за нами — ответил я Алене. — Я не вижу их, но чувствую их внимание, эти твари только и ждут, что мы выйдем, и они получат свежее мясо.
— И что нам теперь делать? — глядя, как падают капли дождя, спросила Алена.
— Как бы я сам хотел знать ответ на этот вопрос… Надо, подождать подходящего момента, и в конце-концов выбраться из города. Я надеюсь, ты не против, погостить у нас в Кулешовке.
— Не против — грустно улыбаясь, ответила Алена. — Мои бабушка и дедушка живут в Астрахани, ехать туда далеко, а других родственников у меня нет.
— Тогда будем надеяться, что зараза не добралась до Кулешовки и там все в порядке. Только насчет этого у меня немало сомнений.
— Ты слишком много сомневаешься — сказала Алена и погладила меня по руке, чуть ниже плеча — Я надеюсь, с твоими родителями все в порядке. Но… Если в Кулешовке, дела не лучше, то мы придумаем, что-нибудь еще.
Я посмотрел ей в глаза, печаль сочеталась в них с живым, здоровым блеском. Несмотря на то, что ей довелось пережить за последнее время, она не утратила бодрости духа и надежды на лучшее. Слушая шум дождя, и глядя поверх бытовых вагончиков на близь лежащие дома, я начал понимать, что мир изменился навсегда и чтобы выжить в этом новом мире, нужно меняться вместе с ним.
— Ты права, мы обязательно, что-нибудь придумаем.
Рассматривая бытовки строителей, я заметил, что дверь самой крайней подперта толстой доской. Судя
