Борт красного фрегата полз мимо – ужасающе медленно, как показалось Диего – и теперь лица в пушечных портах уж точно не были игрой воображения. Точно так же, как иторены, они застыли, склонившись над пушками. Они похожи на злобных гномов, успел подумать Раскона, в этих своих вязаных желтых колпаках – а затем до него донесся срывающийся на визг крик ги Таско: «Пли!», эхом повторенный с той стороны борта «Feu!», и их пушка выплюнула сноп огня, проткнувший чужие доски словно бумагу.
В следующий миг борт «Мстителя» в двух шагах от Диего взорвался вихрем пламени, дыма и щепок.
Два корабля дали полные бортовые залпы одновременно. Раскона наполовину оглох от пушечного рева, треска дерева, грохота. Впрочем, со зрением обстояло немногим лучше – двойная вспышка ослепила, а клубящийся повсюду пороховой дым довершал дело. Диего видел только своих ближайших соседей – один из них валялся на палубе, суча ногами и воя дурным голосом, из- под ребер у него торчала футовая щепа. Его сосед прыгал, пытаясь сбить пламя со штанов – на такой дистанции для деревянного судна пыжи были порой опаснее ядер. Остальные матросы виднелись размытыми тенями в белесом пороховом тумане.
– Пушки откатить! Живо!
Раскона вытащил шпагу. Сверху донеслись крики, металлический лязг – и внезапно клубы разошлись и показавшийся в их разрыве красный борт «Ла Фер» с грохотом ударился о борт «Мстителя».
– Вперед! Король и Костер! С нами святой Кхайр!
Команда запоздала – матросы уже лезли сами, вопя, словно тысяча демонов. Перескочив через раненого, Диего наполовину высунулся из порта – и едва не лишился головы. Из пробоины перед ним скалился и орал фряг, бешено размахивающий палашом – одноглазый здоровяк, у которого сквозь бурую шерсть на груди едва проглядывала татуировка в виде штурвала. Не разведи корабли шальная волна, он вполне бы мог достать Диего своим оружием.
– Бей!
Опершись зажатым в руке эфесом о край порта, маленький тан вытащил пистолет из левой кобуры, спокойно, словно на дуэльной площадке, прицелился – фряг перестал орать, но и прятаться отчего-то не спешил, зачарованно глядя в черное жерло ствола – и спустил курок. Пуля угодила точно в центр штурвала, матрос захрипел и обвис, получив от Диего матерное напутствие за то, что закупорил дыру своим вонючим трупом.
– Вперед! Руби лохматых! А-а-а!
Раскона прыгнул вбок, к пушечному порту, поскользнулся и едва не свалился вниз, где среди розовой пены уже качались на волнах семь-восемь тел, но сумел ухватиться за ствол пушки, так и оставшейся торчать наружу. Подтянулся, уперся в ствол коленом, схватился за край крышки порта и прыгнул, целясь пятками в нечто бледное, злое, замершее в ожидании у казенника.
Влетел он хорошо – под каблуком хрустнуло, и стоявший с кортиком наготове канонир упал, визжа и плюясь выбитыми зубами. Диего скатился с пушки – в следующий миг багор в руках второго фряга вышиб из нее сноп искр. Выпрямился, сделал выпад – фряг упустил багор и, схватившись за живот, принялся озираться по сторонам с видом человека, которому срочно приспичило. Этот уже не боец, понял капитан, а вот первый, что на полу, все хватается за кортик – и, сделав шаг, Диего наотмашь рубанул шпагой. Он целил в горло, а попал по лицу, визг фряга разом превратился в хриплое бульканье – но Раскона уже забыл о нем, бросаясь вперед, где среди полуголых тел мелькали синие мундиры фряжских гренадер.
– К трапу! – заорал он. – Все к трапу!
Дальнейший бой в памяти Диего остался разбит на горсть отдельных фрагментов – словно картина, отразившаяся в разбитом зеркале. Сначала он дрался один, в следующем осколке вокруг него уже были матросы с «Мстителя», затем он вывалился из круговерти рукопашной и стоял, опершись на пушку и пытаясь хоть как-то понять, оценить ход сражения. Мельком он видел посла Эшама – тот деловито и умело рубился длинным прямым мечом. Потом сам Диего прорубался вверх по трапу…
…а потом бой вдруг закончился.
– Этот лохматый хочет вам сдаться, тан капитан! – сержант Гин подтолкнул прикладом высокого блондина в когда-то шикарном черно-синем камзоле. Теперь камзол больше напоминал кое-как сшитые лохмотья, а в глазах его владельца плескался ужас напополам с изумлением.
– В самом деле?
– Я-я готов сдать в-вам корабль, – блондин говорил по-иторенски запинаясь, но достаточно бегло. – Второй лефтенант де Себвилль, марэ кэптэйн.
– Второй лефтенант? – перепросил Раскона. – А где ваш кэпт… мундир?
– Марэ де Ардан погиб. П-первый помощник тоже убит, а м-марэ В-велуа т- тяжело ранен, – де Себвилль на миг сгорбился, но тут же снова выпрямил плечи.
– Я старший офицер из оставшихся, марэ… тан капитан.
– Так где же ваш мундир, марэ лефтенант? – повторил свой вопрос маленький тан.
– «Ла Фер» не был частью эскадры восточного глиноморья. Мы действовали… самостоятельно, по каперскому патенту.
– И теперь ваш король в очередной раз сможет сделать вид, что ни при чем, – зло произнес Раскона.
– Тан капитан! – вскинулся де Себвилль. – Это ведь вы дали первый залп!
– Ну да, а вы собирались тихо и мирно проплыть мимо нас, в очередной раз пожелав «счастливого пути»! – желчно усмехнулся Диего. – Какая милая сказка. Ладно, довольно. Катитесь к демонам… в смысле, давайте вашу шпагу, марэ лефтенант. Принимаю вашу сдачу и все такое.
В другое время маленький тан наверняка бы разыграл целый спектакль – например, вновь подняв на гафеле фряжскую тряпку и построив на палубе всех пленных, которых как раз в этот момент «дружелюбными» уколами штыков загоняли в трюм. Но Диего Раскона чувствовал только безмерную усталость и желание «чтобы это все побыстрее закончилось!».
– П-прошу вас.
Лишь сейчас Раскона обнаружил, что по-прежнему держит свою шпагу в руке – и что на поясе нет ничего, даже отдаленно напоминающего ножны. Оглядевшись, он тяжело вздохнул и, зажав свою шпагу подмышкой, осторожно взял клинок лефтенанта.
Шпага у де Себвилля была отличная – лезвие из «темной» гномьей стали, узорный эфес с бериллом в навершии. Диего повертел ее в руках, попытался придумать, куда бы пристроить дальше – и, не сумев, протянул обратно.
– Заберите. Пусть будет у вас, – тут полагалось добавить: «из уважения к проявленному вами мужеству», но маленький тан слишком устал для дипломатии, – а то еще потеряю, потом хлопот не оберешься. Уведите лефтенанта к остальным, Гин.
– Слушаюсь! – сержант Гин аккуратно взял за плечо застывшего со шпагой в руке пленного и развернул в сторону люка. – Шагай, марэ лефтенант.
– И пусть старшина Фишер подойдет сюда.
Услышав эти слова, моргвард замер.
– Старшина Фишер не сможет подойти, тан капитан, – ровно произнес он. – Потому что старшина Фишер был убит. Сержант Элайя принял командование моргвардами, тан капитан.
Гин давно ушел, подталкивая перед собой вновь сгорбившегося де Себвилля, а Диего по-прежнему стоял, глядя на волны. Синие валы катились бесконечной чередой, так было и будет, а два сцепившихся абордажными кошками фрегата на игральной доске Морского Старца были меньше, чем пылинками. Вот они сошлись, мелькнуло несколько искорок, за борт отправили немного корма для рыб – и снова только волны и ветер. Так было и будет, из века в век, и не стоит задаваться вопросом – почему
