Мне-то, в общем, своих хватает, а вот рыжей какую медальку было бы очень даже неплохо. Хотя… как бы у девки голова кругом не пошла, тогда с ней и вовсе никакого сладу не будет.
Тут мы из-под солнца выехали, в смысле, опять под тучу, хмарь эту серую. Я назад оглянулся — там все по-прежнему сияет и искрится, жизни радуется, а вокруг нас уже сумрак гадостный. Обидно. Даже на душе мерзко стало.
— Гор-Амрона же, — медленно так произносит герцог, — ты поверг в одиночку. В этом тебе никто не помогал, не так ли?
— Ну… да.
Если, думаю, я ему сейчас начну про эсэсовцев вкручивать — неизвестно, кто из нас первый рехнется — он, я или рыжая, которую я тоже в эти подробности не посвящал. Хотя просила. Да и какое ему, в общем, дело? Три эсэсовца — это ж такая мелочь, плюнуть и растереть. Подумаешь…
— А еще, — все тем же тоном продолжает Виртис, — я знаю, что именно Гор-Амрон вызвал тебя в наш мир. И знаю, зачем он это сделал.
Серьезный мужик этот герцог, как я погляжу. Вся моя ирония ему — как «тигру» «ПТР», отскакивает со свистом.
— Так ведь, — отвечаю ему, — я тоже знаю. Очень он хотел, чтобы я для него одного человека убил. Трясся прямо.
— Может, — ласково так их светлость спрашивает, — ты знаешь, кого именно хотел уничтожить Гор-Амрон?
— Знаю, — говорю. — Принцессу вашу, Дарсолану.
И тут у Виртиса глаза точь-в-точь как у давешнего эльфа — зырк.
Нет уж, думаю, даже не мечтайте, ваша светлость. Пока вы до своего кинжальчика дотянетесь, я вас финкой раза три ткнуть успею.
А может, думаю, и нет.
— Только, — говорю, — это мне уже потом отец Иллирий сказал. Точнее, мы это вычислили, с ним и господином бароном Лико. Сам-то Гор-Амрон мне ничего сообщить не успел, очень уж быстро я из его замка ноги сделал.
— А… — начал было Виртис и осекся.
Мы как раз на тот самый пригорок въехали. Впереди конские туши валяются, а далеко впереди на дороге какие-то два конника маячат. Судя по перьям — те два рыцаря, которых сэр Холера вперед услал. Они, значит, решили, что конские туши непосредственной опасности не представляют. Ну-ну.
Если, думаю, та пятерка диверсантов, что целой ушла, потихоньку обратно не вернулась. Им же этих гавриков снять — раз плюнуть, а потом в их форму — и на дорогу. Мы, помнится, сами так два раза регулировщиков снимали и один раз — фельджандармерию.
— Вот, — говорю. — Здесь они нас и поджидали.
Их светлость снова подобрался, напружинился.
— Пулемет?
О, думаю, вот такой разговор мне нравится, пусть даже и на командирских тонах. Когда для дела.
— Пулемет был установлен во-он там, — показываю. — И остальная засада тоже там расположилась. Соображения излагать?
— Говори.
— Дозор ваш перистый они бы сняли по-тихому…
— Нет, — перебивает меня Виртис. — Дозорные в симпатической связи со мной, — достает из кармана камзола какую-то деревяшку и мне показывает. — Если они умрут, я узнаю об этом в то же мгновение.
— Ну, значит, просто бы баки им забили и лапши на уши навешали, — говорю. — В смысле, за своих проканали, то есть, — тьфу, думаю, чего это меня на жаргон пробило, даже рыжая удивленно смотрит, а она-то к моим «ферштейнам» привычная, — представились. Как, кстати, и нам попытались.
— Они, — встревает Кара, — назвались дозором из замка Лантрис. И, — виновато на меня оглядывается, — я им почти поверила. Все-таки там был светлый эльф.
— Назвавшийся Тиссегаром Беолом, — подхватываю. — И представление это они заранее заготавливали, да только вот зрители им попались не совсем те. Недоверчивые.
— Как же, — холодно так спрашивает герцог, — вы увидели их истинное лицо?
— А я их спро-во-цировал, — говорю. — Я тут человек новый, для меня что светлый эльф, что темный, что серо-буро-малиновый — безавторитетно. Тем более что я и по жизни не люблю, когда неизвестно кто начинает передо мной главную жабу в болоте изображать.
— Мне кажется, — снова Кара влезает, — что они использовали магию. Что-нибудь… размягчающее, делающее человека более доверчивым, легковерным. Сейчас, когда я снова вспоминаю… на меня напал какой-то щенячий восторг, я смотрела на него и готова была… — покраснела, смешалась и еще крепче за пулемет ухватилась. — К счастью, — добавляет тоном тише, — Малахов не поддался ему.
Я на нее покосился… ладно уж, думаю, не буду я при герцоге комментировать, на что она готова была… и как она каждое слово этого черно-белого эльфа ловила, в рот ему заглядывая. Знаем мы эту магию бабскую — чуть красивую мордашку увидят, так и норовят с визгом из юбки выскочить.
— Кстати, — говорю, — о магии. Вы, ваша светлость, в этой вашей симпатичной связи твердо уверены? На все сто три процента? Я в магии не силен, мне только с радиосвязью дело иметь приходилось, там, в своем мире, так вот там у нас проблемы частенько возникали. Особенно в условиях соответствующего противодействия со стороны противника. А ведь эти ребята тоже не просто так, покурить вышли, наверняка должны были к чему-нибудь соответствующему подготовиться.
Виртис на меня посмотрел… непонятно. То ли недовольно, то ли наоборот. В общем, не смог я этот взгляд до конца расшифровать.
— Хороший вопрос, — говорит. — К сожалению, я тебе не могу дать немедленный ответ на, как ты говоришь, «все сто три процента», но будь уверен — как только мы прибудем в замок Лантрис, я этот вопрос задам… кому следует. И добьюсь ответа.
Ха. Вообще-то, я даже сам толком не понял, с чего это я вдруг про магию заговорил. Не то чтобы я в нее все еще не верил — мне ее с самого, считая, прибытия такими столовыми ложками закармливали — из любого атеиста истинно верующего сделать можно. И Тайные Тропы эти Карины, с хождением по всяким потусторонним мирам, и покойничек Мунгор, шестиствольный тот, с черепком — б-р-р, до сих пор, как вспомню, передергивает… я уж про самого Гор-Амрона не говорю. Если оно так и дальше пойдет, попрошу отца Иллирия, чтобы он меня научил к местным богам за помощью обращаться — они тут, похоже, иногда работают оперативнее, чем у нас — поддержка с воздуха. Хотя… если вспомнить ту историю, что Арчет рассказывал…
— Ну вот, — продолжаю, — план у них был, думаю, дождаться, пока колонна полностью через пригорок переберется — и ударить из всех стволов. Сами видите, местность открытая, все как на ладони.
Пулеметчик в таком поле — царь и бог, вершитель судеб. А уж если он еще и в доте… хорошо, если воронки есть, а нет — сам решай, лопаткой работать или трупом бездыханным прикидываться.
— Вряд ли они надеялись всех вас тут положить с одного диска. Зато панику вызвать, сумятицу — это да. Ну а четверка встречающих уж постаралась бы не сплоховать. Восемь гранат, — «лимонку» на ладони подкидываю, — им бы хватило и Ее Высочество достать, и назад к своим прорваться.
Или, думаю, только принцессу достать, но зато с гарантией.
— Нам еще, — продолжаю, — повезло, что они на пристрелку патронов пожалели. Или пулеметчик у них неопытный был. Одно дело — вдоль колонны очередью вытянуть, а по одиночной цели, да еще быстро перемещающейся… тут практика нужна.
Хотя, думаю, был бы у них не «деготь» а, скажем, эмгэшка сорок второй на станке или «максим» Трофимов любимый… считай, пока я от контузии очухивался, пока обратно в «Додж» забирался, пока задний ход давал — запросто могли дистанцию нащупать и нас вместе с «Аризоной» в решето превратить. Я же их с третьей очереди накрыл — правда, у авиации каждый третий — трассер, что задачу облегчило весьма и весьма.
