вслушивался в изредка пробивающийся сквозь устроенную гоблами канонаду отзвук выстрелов Малыша. А также изо всех сил пытался сдержать рвущееся из моей груди наружу дурацкое хихиканье… до тех пор, пока в гулкие хлопки «винчестеров» не вплелось звонкое стрекотание, похожее на звук «зингеровской» швейной машинки, а в седле, в каких-нибудь двух дюймах от моего виска не появились три аккуратных отверстия.
В следующий миг я вылетел из-за кучи, двумя выстрелами успокоил двух наиболее рьяно пытавшихся обойти меня с левого фланга гоблов, забежал за палатку, упал – полотнище надо мной немедленно разорвала дюжина пуль – перекатился еще левее, вскочил, выстрелил еще трижды и вновь упал – на этот раз за массивный котел. Швейная машинка застрекотала вновь, но покатая поверхность котла оказалась не по зубам даже пулям.
Еще один гоблин попытался подобраться ко мне справа, но свалился, схватившись за грудь, еще до того, как я успел истратить на него последний патрон «тигра». Взамен я пристрелил урода, задумавшего поиграть с динамитной шашкой – и сосредоточился на перезарядке, стараясь не думать о том, что прямо передо мной находятся еще не меньше четырех очень злых и вооруженных гоблов.
Процесс перезарядки, как всегда в подобной обстановке, занял целую вечность – и я едва не опоздал! Темная туша заслонила от меня солнце в тот самый миг, когда барабан «тигра» с мягким щелчком занял свое место в рамке. Выстрел… гобл, медленно выронив из лапы ржавый «ремингтон» с длинным стволом, нехотя упал на колени. Вскочив, я придержал его за плечо – и с удивлением обнаружил, что бой окончился. Мой несостоявшийся щит был последним.
Последним, да не совсем… подойдя к распростершемуся в пыли телу, я на всякий случай отпихнул носком сапога тяжелый, богато украшенный резьбой посох и, наведя револьвер чуть пониже костяного налобника, скомандовал:
– Вставай.
Гоблин даже не шевельнулся.
– Вставай-вставай, – повторил я. – На тебе не видно дыр от моего напарника… а сам я пока не страдаю склерозом по части того, кого и сколько раз пристрелил.
– Ну, попробовать-то можно было, – проворчал гобл, перекатываясь на бок.
– Шаман?
– Старший шаман, – гоблин попытался было потянуться за посохом, но ствол «тигра» неодобрительно качнулся – и гобл стремительно отдернул лапу. – Ыыгыр Ойхо Третий, старший шаман гоблинов Кривого Ручья.
– Третий, это хорошо, – констатировал я. – Если будешь хорошо себя вести – получишь шанс завести Четвертого.
– Чтоб я да поверил бледношкурому…
– Не хочешь – не верь, – благодушно согласился я. – Тогда можем подойти к этому вопросу с другой стороны – ты предпочитаешь, чтобы я пристрелил тебя прямо сейчас или все же желал бы несколько отсрочить свою встречу с Верховной Задницей?
– Вскоре сюда вернутся наши воины, – мрачно предрек гобл. – И тогда…
Я изобразил глубокую озабоченность… затем задумчивость.
– Случаем, не те воины, которые столь любезно одолжили мне куртку и коня?
Судя по раздосадованной роже Ыыгыра, моя догадка оказалась верной.
– Значит, так, зеленый, – сказал я. – Начиная с этого вот момента я – твой самый лучший и близкий друг. Как у вас там говорится в таких случаях? Моя шкура – твоя шкура? Ну, ты понял…
– Понял, – шаман встал. – Чтоб ты лопнул, обожравшись невымоченных тушеных бобов, бледношкурый!
– Это было проклятье? – с интересом осведомился я.
– Проклянешь тебя, как же… талисманами обвешался от шляпы до сапог. Грипмпфелд сработал, да?
– Эй, Ханко! Неохота прерывать беседу с твоим новым приятелем, но не мог бы ты хотя бы отвязать нас?
Патрик Мигер, полуживой
Проводник отвернулся от гоблина и, неторопливо подойдя к ирландцу, с интересом посмотрел на него.
– Рад встрече, капитан. Хотя, – улыбнулся он, – не могу не отметить, что в прошлый раз ты выглядел не в пример лучше.
– Мистер! – Линда, похоже, уже успела почти полностью оправиться от последствий своей недавней слабости. – Немедленно снимите меня отсюда… и дайте что- нибудь, чем я могла бы прикрыться!
– А надо ли? – весело заметил кто-то за спиной капитана. – По- моему, вы и сейчас выглядите просто превосходно.
Вывернув голову, Мигер сумел-таки разглядеть говорившего – им оказался тот самый гном-полукровка, на которого вечность назад указал ему Ханко в «Хромом мустанге». Он ничуть не изменился – даже торчащая у него изо рта длинная кубинская сигара была той же длины, как и ее запомнившаяся капитану товарка. Единственной новой деталью была длинная черная винтовка, которую полукровка небрежно нес на плече, придерживая за приклад – ствол ее при этом возвышался над шляпой гнома не меньше чем на ярд.
– Что-о-о? – на несколько секунд агентесса замолчала, то ли будучи не в силах подобрать адекватные обуревавшим ее эмоциям слова, то ли просто задохнувшись от подобной наглости. – Да как вы смеете?!!
Крис Ханко, полуобернувшись, окинул мисс Келлер быстрым взглядом – и немедленно отвернулся.
– Лучше мне на это не смотреть, – пробормотал он, уставясь в землю перед собой. – А то…
– Мы ей уше битый чаш то же шамое твердим, – пожаловался сержант. – Может, хоть вам она поверит?
– Так все же, – громко осведомился полукровка, останавливаясь позади капитана. – Какая, по-вашему, сила, прекрасная леди… ведь вы настоящая леди, с первого взгляда видно…
При этих словах гнома Линда, бешено взвыв, рванулась вперед – но гоблинские ремешки были рассчитаны и на куда более буйную дичь.
– …может помешать нам, – невозмутимо продолжил гном, – попросту развернуться и уйти?
– Как насчет людской солидарности? – предложил Моргенау.
– Не пойдет, – отрицательно мотнул головой Уин. – Я – не человек.
– О, прошу прощения… мне вас не видно.
– А из сострадания?
– Тоже мимо, – отозвался Ханко. – Если говорить о сострадании и милосердии, то проще всего было вас пристрелить.
– Оштается только жадношть, – сержант Флеминг был, похоже, чуть ли не единственным из участников дискуссии, которого происходившее откровенно забавляло. – Вы, парни, шогли ради наш такую уйму патронов…
– Сильный аргумент, – кивнул гном, снимая с пояса нож. –
