если серьезно – совершу надругательство над своим спальным мешком, благо нитка с иголкой имеется. Мне сдается, что жилет из гагачьего пуха защитит меня куда лучше. Кстати, верхней половиной могу с кем- нибудь поделиться. Мисс Пума, не желаете примерить?
– Благодарю вас, мистер Уин, – холодно отозвалась девушка. – Но запаху вашей постели я все же предпочту ароматы, используемые мистером Ханко для отпугивания… различных койотов.
С этими словами девушка, наклонившись, подцепила из вороха одежд длинную куртку с меховой опушкой и, держа ее в вытянутой руке перед собой, направилась к россыпи валунов неподалеку.
– Мисс Келлер…
– Да не переживайте вы так, проф, – весело сказал Малыш. – Мисс Пума просто не может смириться с тем, что на нас с Крисом не действует магия ее голубых глазок. Особенно же ее волнует тот факт, что она не понимает причин осечки.
– Ну что касается вас, уважаемый, – заметил Моргенау, – то я могу предположить, что ваша устойчивость к магическому действию глаз нашей прекрасной дамы вызвана тем, что вам поначалу пришлось испытать на себе действие… иных частей ее тела. А вот мистер Ханко…
– У мистера Ханко, – медленно отозвался проводник, – выработан иммунитет к чарам голубоглазых блондинок. Скажу больше – у него на них идиосинкразия.
– Крис, – укоризненно-насмешливо сказал Малыш. – Ты опять выпал из образа. Простой житель Пограничья не сможет даже выговорить последнее произнесенное тобой слово, а уж о том, чтобы догадаться о его значении, и речи быть не может.
– Профессор, – откашлялся капитан. – Вы экипируетесь вторым. Затем…
– Затем выбирает шкуру наш зеленый друг, – перебил Мигера проводник. – Потому как там, куда мы направляемся, он может пригодиться больше, чем десяток стволов.
– Да и еще, – добавил он. – Надо распределить всю поклажу. В горах лошади не пройдут.
– А ослы?
– Тоже. По крайней мере, четвероногие.
Иллика аэн Леда, подопытная мышка
Эпоху назад мои почтенные предки были большими оптимистами. Они свято верили в то, что ни одно низшее существо никогда не сможет постигнуть всю глубину письменного квенья. А буде какому-нибудь особо одаренному и упорному гному сей подвиг окажется по силам, то простейших иносказаний будет вполне достаточно для того, чтобы рецепт мощнейших заклинаний так и остался для непосвященного всего лишь очередным шедевром эльфийской поэзии.
В их оправдание можно сказать, что тогда эльфы вообще плохо знали людей.
Например, они ничего не знали о присущей людям – и, как выясняется, некоторым произошедшим от них существам – способности так называемого «позитивного мышления». А именно неудержимому желанию заменять необходимые компоненты более легкодоступными. Например, я готова была поклясться, что в исходном тексте заклинания «дубовый лист, влекомый холодным осенним ветром», в строфе «призрачная нить, соединяющая хмурое сразу-после-восходное небо Нимроэля с чуть-промокшей-и-тронутой-искорками-холода землей» имелась в виду паутинка паука, а вовсе не веревка, снятая с повешенного. Конечно, паутинка подходит далеко не всякая, лишь взятая в определенное время – три-четыре дня в году, – в лесу, при соответствующей погоде. Зато недостатка в веревках с виселиц человеческие маги навряд ли когда-либо испытывали.
Точно так же под «частью опоры, что в небе дождливо-туманном птице стремительной-серой-клином-летящей мчать помогает» подразумевалось перо дикого гуся, причем вполне конкретного подвида. Что же касается пера, приобретенного – вместе с потертой шляпой – неунывающим вампиром, то я испытывала большие сомнения, принадлежало ли оно хотя бы местной домашней разновидности вышеупомянутых птиц.
Ну а уж его намерение заменить основу – сплетенный из черенков опавших листьев коврик половинкой обгоревших ворот и вовсе… как говорят в таких случаях люди, не лезло ни в какие ворота.
Примерно в таком духе – ну, может, чуть более эмоционально – я высказала Николаю свои соображения по поводу его идеи, а заодно и прокомментировала его беседу с шерифом.
Разумеется, достойного ответа я не получила – не считать же за таковой встречный вопрос о наличии у меня собственных идей! Этот самоуверенный наглец… впрочем, надо признать, что от моих соплеменников мне приходилось слышать и куда менее деликатно сформулированные пожелания заткнуться и не мешать.
Но все равно обидно.
Я не питаю особых иллюзий по поводу того, как все происходящее выглядит со стороны. Для Юллы – а теперь и для Рысьева – их эльфийское высочество принцесса не более чем обуза, и весь мой жизненный опыт, как выяснилось, не стоит ничего за пределами родной пущи. При этом, если наша миссия закончится провалом, то виноватой окажусь именно я – ибо за Великую Миссию не может нести ответственность полукровка-стражница, а уж про вампира и вовсе никто не станет слушать.
Придя к этим неутешительным выводам, я встала – мои спутники не обратили на это ни малейшего внимания, полностью увлеченные друг другом, точнее горячим спором по поводу дальнейших перспектив нашего путешествия, – подошла к стойке и, кое-как вскарабкавшись на высоченный табурет, со всей возможной решительностью в голосе потребовала «чего-нибудь погорячее»!
Сказать, что моя просьба озадачила тролля, – значило бы не сказать почти ничего. Зеленошкурый Фредди впал в ступор на столь продолжительный срок, что я уж начала было беспокоиться, не спровоцировала ли я нечаянно процесс его окаменения.
Хорошо еще, что большая часть оставшихся в живых жителей Форестберга предпочитали проводить ночь в собственных жилищах – а то бы шерифу Валлентайну наверняка пришлось спасать меня из лап разъяренных завсегдатаев.
– Вы, мисс, – выдохнул Фредди четверть часа спустя, – однако, задали мне задачку! До сего дня я своим ассортиментом был вполне доволен, но вот что преложить столь утонченной особе – ума не приложу!
Мне стоило большого труда удержаться от соблазна перегнуться через стойку и хриплым шепотом потребовать: «Самого паскудного пойла, которое только сыщется в этом чертовом свинарнике!» – как это проделал час назад один из посетителей. Вместо этого я поправила капюшон плаща и, вздохнув, кротко попросила:
– Пожалуйста, дайте мне любой горячительный напиток, приготовленный без помощи алхимии.
– Хм, – прогудел тролль, занося лапу над затылком. Лапа застыла в нескольких дюймах от цели, и я было перепугалась, что Фредди опять выпал из реальности на четверть часа, но, к счастью, на этот раз процесс осмысления занял у тролля не больше двух минут.
– Щас, – пообещал он, запуская лапы куда-то под стойку. – Сделаем.
Манипуляции под стойкой сопровождались звоном, лязгом, дребезжанием и прочими звуками, заставившими меня припомнить известный афоризм насчет тролля в посудной лавке. В итоге на стойке появилась высокая глазурная кружка и целая батарея разнокалиберных бутылочек, в одной из которых я с удивлением опознала наш собственный – в смысле экспортируемый моим
