— как-то чересчур много?
— Не знаю. Мы с мистером Троем играли только на жизни.
— Ему надо было становиться коммивояжером, — пробормотал я. — Купите у нас одну бессмертную душу прямо сейчас, а в придачу мы совершенно бесплатно подарим вам её тело, коня, седло с парой сумок и «винчестер».
— Мистер Трой ведет честную игру. Без оружия и снаряжения жизнь человека здесь ничего не стоит.
И, похоже, он умеет не только играть, но и проигрывать, подумал я. Что ж, военный вождь Трой… я не могу пожелать тебе удачи, но искренне надеюсь — судьба не сведет нас больше на узкой дорожке!
— Ваша друзья. В полной целости, рука-нога-голова, все на месте.
На самом деле «друзья» — то есть Лисса, Толстяк и Сестрички — выглядели довольно помятыми. Однако мое внимание привлекли даже не они, а два ковбоя: высокий рыжий парень лет двадцати, хватавшийся за чернобородого гнома-полукровку — годившемуся ему то ли в папаши, то ли в деды. До сегодняшнего утра я эту пару не видел — или видел, но с расстояния в полмили, в монокуляр.
— А это еще кто?
— Ваша друзья, — с легким удивлением повторил тролль. — Все, как приказала великий вождь. Сейчас моя и остальных приведет.
— Остальных?! Каких еще остальных?!
— Эгей! — оттолкнув плечом замешкавшегося гоблина, Линда Сальватано подошла, нет, подскочила к нам. — Кейн! Что еще за хрень тут происходит?!
— Именно это я как раз и пытаюсь выяснить, — вздохнул я.
— В задницу Сидящему выяснения!
Руки у Толстяка были по-прежнему связаны за спиной, а ноги коротко спутаны, на лошадиный манер — поэтому когда гоблин попытался рвануться следом за Линдой, он упал на колени.
— Надо действовать! — продолжил он шепотом, к которому начал заинтересованно прислушиваться не только конвоир, но и пятерка троллей, собиравших вигвам ярдах в двадцати от нас. — Здесь оружие и лошади… если навалимся кучей, хоть кто-то получит шанс вырваться на свободу.
— Зеленый, уймись!
— Эй-парень, ты что, не понял?! Нас же щас…
— …отпустят.
— …освежуют, а потом… ЧТО ТЫ СКАЗАЛ?!
— Отпустят на все стороны, — ухмыляясь, подтвердил конвоир. — Она, — тролль указал на Венгу, почему-то использовав для этого мизинец левой руки, — вас выиграла, всех-всех-всех.
Если приговоренному к смерти человеку — и не только — непосредственно перед казнью сообщить, что все отменяется, то следующие минуты две-три его лицо будет представлять собой весьма занимательную и познавательную картину. Лучше всех — в смысле, невозмутимее — оказалась Марти, зато гоблин выдал целый каскад гримас, заметно расширивший мои познания в части мимики зеленошкурых.
— Так я эта, пошел за остальными.
— Какими остальными?
— Остальными ваша банда, — поведал тролль с видом усталого родителя, в сотый раз объясняющего ребенку, почему трава зеленая, а вода — мокрая.
— Наша банда уже вся здесь, — в тон ему сообщил я и, указав на ошалело моргающего парня, добавил: — Даже с перевесом.
Довеском, на мой взгляд, были не только рыжий с чернявым, но и Сестрички, однако об этом я предпочел пока умолчать.
— Не-ет, — возразил тролль. — Вся ваша банда еще в яма сидеть. Ты меня не путай, человека — мне сам великий вождь сказала: «Освободить их…»
— …и вернуть все, до последней оголодавшей гниды, — закончил я. — И мы уже все…
Я осекся и начал поворачиваться к вампирке — медленно, так что Лисса опередила меня:
— Венга, а
— Не знаю, — безмятежно сообщила вампирка. — Мы играли до тех пор, пока у мистера Троя не закончились все ставки.
«У меня — много», вспомнил вдруг я и, не удержавшись, оглянулся. Сундука с золотом нигде не было видно. Мистер Трой то ли позабыл об этой своей фразе, то ли не повторил её Венге.
— Ну, я пошла…
— Стой!
Встав, я подошел к оружейной куче и убедился, что глаза меня не обманули — обошедшийся мне в ключицу английский карабин лежал в верхней части её северо-западного склона, причем патронная лента была заботливо намотана вокруг ствола.
— Отнеси вот эта ружбайк… тьфу, поди к мистеру Трою и вручи этот карабин великому вождю лично в лапы. Это наш дар ему — за хорошее обращение, приятное общество… ну и вообще за все хорошее.
Речь получилась довольно бессвязной, но сработала — наш тролль, как и практически любой зеленошкурый, мог плохо говорить по-человечески, но, судя по загоревшимся глазам, хорошее оружие распознавал с первого взгляда и за полмили.
— Эта… достойная подарок, — выдохнул он. — Великий вождь будет рада.
— Ну так порадуй его прямо сейчас, — вкрадчиво предложил я. — Зачем ждать.
Тролль заколебался. С одной стороны, у него имелся четкий приказ того самого вождя… но желание порадовать великого «вот прям щаз-з» оказалось заметно сильнее.
— Вы тока стойте здеся, — скороговоркой выпалил он. — Я быстро вернуся…
Я дождался, пока он скроется за кустарником, и развернулся к Линде… но в последний миг передумал и обратился к вампирке.
— Сможешь сделать так, чтобы эти, — я кивнул в сторону пары ковбоев, — прилегли отдохнуть на часок-другой?
Обратиться с этой просьбой к дарко значило бы заново подписать двум людям смертный приговор. Венга тоже была не самым лучшим вариантом — что и подтвердила почти сразу.
— Могу. Но убить было бы проще. И надежней.
— В этом-то, — мрачно сказал я, — и не сомневаюсь. Но сейчас сделай, пожалуйста, именно то, что я попросил.
— Сделаю.
Кажется, ковбои успели заподозрить что-то неладное, хотя бы по той простой причине, что посреди Запретных Земель приближение какого-то непонятного существа — а девчонку во фраке сложно назвать
— Мило, — прокомментировала Сальватано. — И милосердно. Но в данных обстоятельствах совершенно неуместно. Рискну предположить, Кейн, что ты и Билли Шарго с остальными его людьми тоже собрался оставить в живых?
— Это был нелегкий выбор, — буркнул я, наклоняясь и вытягивая из кучи свой оружейный пояс. — Но шестая заповедь[8] победила.
Чистая правда, между прочим. Я вполне отдавал себе отчет, что перестрелять Шарго и его бандитов здесь и сейчас было бы лучшим вариантом — с позиции сохранности собственной шкуры. Но мысль о хладнокровном расстреле нескольких десятков безоружных людей хоть и упорно всплывала в голове, но вызывала при этом приступы тошноты. Собственно, даже и намеченный мной выход был в этом смысле не ахти — однако ж он хотя бы оставлял мои руки в относительной чистоте.
— А шестая заповедь заодно не пообещала тебе, что после такого чуда Шарго раскается, публично высечет себя на площади Погребальнеца и удалится в пустыню, замаливать грехи? — ехидно спросила дарко. — Нет? А может, он хотя бы поклялся на Библии не пытаться больше убить некоего парня по имени Кейн? Тоже нет? Ну тогда, может, еще не поздно передумать?
— Не поздно, — согласно кивнул я. — Причем «не поздно»… в широком смысле.
