сволочь.
НАДЯ. Да перемрет народ, если весь хлеб отбирать.
РОГОВ. Кто перемрет, туда и дорога. Ты, вон, новых народишь.
ГОЛОВАНОВ. Надюшка нам народит, это точно.
РОГОВ. От нас такой народ пойдет, какого еще не было. Новый народ. Все будет общее, все будет новое. Государство будет новое. И земля, и небо новое. А теперешний народ ни на что не годится. Пусть и перемрет.
ГОЛОВАНОВ. Сам ты перемрешь, а народ не перемрет.
РОГОВ. Который народишко дрянь, туда ему дорога. Вот эти, к примеру
НАДЯ. А кому они мешают? Пускай поют.
РОГОВ
Сидоренко, веди попа.
Сидоренко вводит отца Василия.
СИДОРЕНКО. Вот он. Там, товарищ Рогов, вас все девчонка какая-то спрашивает.
РОГОВ
ОТЕЦ ВАСИЛИЙ. Я хочу сделать заявление.
РОГОВ. Валяй.
ОТЕЦ ВАСИЛИЙ. Ваш следователь Шестопалов требовал от меня признания в том, что я украл храмовую икону и укрыл ее от изъятия. Заявление мое состоит в том, что я в жизни своей ничего не крал, тем паче иконы, не утаивал, а во время изъятия церковных ценностей, производившихся согласно вашему указу, я находился по дороге в Городок, куда вез назначенные мне к сдаче хлеба, и тому есть свидетель, крестьянин села Брюхо Козелков Петр Фомич, который и вез меня для сдачи хлебов.
НАДЯ. Было, было, и я тому свидетель.
РОГОВ. Молчи, дура. Тебя спросят, когда надо будет. И другой есть вопрос, гражданин Флеровский. Говорили ли вы за проповедью
ОТЕЦ ВАСИЛИЙ. Апостол Павел говорил.
РОГОВ. А что еще ваш апостол Павел говорил?
ОТЕЦ ВАСИЛИЙ. «Облекитесь во всеоружие Божие, чтобы вам можно было стать против козней диавольских, потому что наша брань не против крови и плоти, но против начальств, властей, против мироправителей тьмы».
НАДЯ
РОГОВ. Хватит. Подпишите, что говорили.
ОТЕЦ ВАСИЛИЙ. Пожалуйте.
РОГОВ. Так, батюшка, а вы ведь приговор себе подписали. Вот он, приговор-то. Поняли?
ОТЕЦ ВАСИЛИЙ. Понял.
РОГОВ. А выход-то есть. Отрекайтесь. Снимайте с себя сан. Вы старый человек, жена больная. Никто вас не тронет. Будете жить спокойненько.
ОТЕЦ ВАСИЛИЙ. Если бы я в Бога не веровал... Не подойдет мне это. Да у меня отец и дед были священниками, сын священник...
РОГОВ. А второй где?
ОТЕЦ ВАСИЛИЙ. О нем известий давно не имею.
РОГОВ. А мы имеем. Он в Добровольческой армии, второй ваш сынок. Или нет?
ОТЕЦ ВАСИЛИЙ. Да.
РОГОВ. Уведите. К бабкам его.
Сидоренко уводит священника к Дусе в келью, Рогов разливает по стаканам.
ГОЛОВАНОВ. А ты, Рогов, дурак, однако. Иносказания не понимаешь. Я про всеоружие-то...
РОГОВ. Это ты не понимаешь, Николай Николаич. Какое же тут иносказание, прямо говорится: против властей.
ГОЛОВАНОВ. Я и говорю – дурак. Каких властей? Апостол Павел жил две тыщи лет тому, о каких властях-то он говорил? Власть была тогда римская, императорская...
РОГОВ
НАДЯ
ГОЛОВАНОВ. Ишь, чего захотел! У моих потрохов своя забота.
РОГОВ. Удовлетворю. Из моих рук.
НАДЯ
РОГОВ. И тебя – удовлетворю. Мало, что ли?
ГОЛОВАНОВ. А она такая: сколько ни дай, все мало.
РОГОВ. Ладно, ладно. Мало не покажется. Сядь, не мельтеши.
ГОЛОВАНОВ. У-да-вле-тва-ре-ни-е...
НАДЯ
РОГОВ. Да сядь ты.
НАДЯ. А грибка соленого возьми.
РОГОВ
ГОЛОВАНОВ
РОГОВ. Семенов!
СЕМЕНОВ. Надь, пойдем выйдем.
НАДЯ. Че?
СЕМЕНОВ. Идем-ка, дело есть.
Надя выходит вслед за Семеновым, за ними выходит и Сидоренко. Рогов выводит из кельи Тимошу.
РОГОВ. Ну что, Тимофей Рогов, знаешь, что тебе за дезертирство полагается?
ТИМОША Знаю что.
РОГОВ. А зачем сбежал?
ТИМОША. Невмоготу стало.
РОГОВ. О! Месяца не служил, и невмоготу! А я как три года по окопам гнил? Всем вмоготу а тебе