«Но если она с такой легкостью управляется с лошадью, то, наверное, в определенных ситуациях ей будет не так уж сложно управлять и мужчиной», – подумал Грэнби. Улыбнувшись этой мысли, он проговорил:
– О, боюсь, мне все же придется упомянуть о поцелуе, мисс Хардвик, или я могу осмелиться назвать вас Кэтрин? Мы ведь уже довольно близко знакомы, не так ли?
– Нет, не можете! Вы и так позволили себе слишком много, милорд. – Кэтрин почувствовала, что теряет над собой контроль. – И близким наше знакомство назвать нельзя. Я бы скорее приняла знаки внимания от... – Она внезапно умолкла.
– Но вы же сами согласились на поцелуй, – напомнил Грэнби. – Без вашего разрешения я бы не позволил себе ничего подобного. Признаюсь, я принял приглашение сэра Хардвика с некоторым беспокойством, так как боялся, что меня, возможно, ожидает кнут. К счастью, все обошлось. Меня ожидал самый сердечный прием. И знаете, я понял, что вы не рассказали отцу об обстоятельствах нашей первой встречи. Могу я спросить почему?
– У меня есть на то причины.
– Видимо, вы знали, что отцу не понравилась бы история о том, как вы неслись во весь опор по дороге, не так ли? Возможно, поэтому вы сейчас и едете на этой хилой кобылке.
– Она вовсе не хилая. Это очень породистая лошадь.
– Да, пожалуй, вы правы, – согласился Грэнби. Было очевидно, что мисс Хардвик прекрасно разбирается в лошадях.
– Милорд, если это все, о чем вы хотели со мной поговорить, то я продолжу прогулку. – Кэтрин снова натянула поводья, но граф по-прежнему следовал за ней. Сейчас они направлялись в сторону реки, протекавшей неподалеку от замка Садли.
Какое-то время ехали молча. Искоса поглядывая на графа, Кэтрин думала: «Но почему же он преследует меня? Почему подстерегал меня на поляне? Да-да, он подстерегал меня в засаде... точно разбойник».
И тут ей в голову пришла неожиданная мысль. Придержав лошадь, Кэтрин пристально посмотрела на графа и спросила:
– Почему вы теряете здесь время? Ведь мой отец отклонил ваше предложение и отказался продать вам Урагана. Я поняла, что вы теперь направитесь... в Рединг. Кажется, туда вы собирались ехать, верно?
– Прямой вопрос требует прямого ответа, – сказал Грэнби. – Так вот, я останусь в Уинчкоме до тех пор, пока сэр Хардвик не примет мое предложение. Я хочу приобрести этого жеребца.
– Неужели вы всегда получали то, что желали?
– Всегда, насколько я помню. Я еще не знал поражений, – добавил Грэнби с улыбкой.
Кэтрин молча кивнула. Она поняла, что граф имел в виду не только лошадей. Вероятно, он говорил также и о женщинах. И едва ли хоть одна из них ответила ему отказом. Кэтрин не сомневалась: очень многие женщины добивались его внимания. Но она, Кэтрин Хардвик, не из их числа. Она нисколько не кривила душой, когда в разговоре с тетей Фелисити заявила, что лучше выйдет замуж за провинциала без единого пенса в кармане, чем будет жить с богатым лордом, – такие относятся к женам как к обузе, навязанной обществом.
Наконец они добрались до реки, в этих местах она была узкой и мелкой, но ближе к Истборну становилась все глубже и шире. Девочкой Кэтрин часто плескалась здесь, а ее отец, если был дома, сидел под растущим неподалеку деревом и с улыбкой наблюдал за дочерью.
У Кэтрин не было собственных воспоминаний о матери, но отец часто о ней рассказывал, и она знала, что именно от нее, от Люсинды Кенвин, унаследовала карие глаза и каштановые волосы.
В одной из комнат находился портрет Люсинды, написанный местным художником сразу после того, как она вышла замуж. Ее лицо сияло счастьем, и Кэтрин нисколько не сомневалась в том, что ее мать действительно была счастлива.
Несмотря на свое отношение к замужеству, Кэтрин, как любая женщина, хотела, чтобы ее любили. Но ради нее самой, а не из-за Стоунбриджа, который когда-нибудь перейдет к ней.
Кэтрин часто вспоминала о Саре и Веронике и тяжко вздыхала, думая о том, как сложилась жизнь у ее подруг. В детстве они трое были неразлучны, и с ними постоянно что-нибудь приключалось, в основном из- за беспокойного характера Кэтрин. Она и сейчас оставалась такой же, возможно, именно поэтому ее еще не отвезли в Лондон на ярмарку невест. Но долго ли ей удастся сохранять свою независимость...
– Что заставило нахмуриться такое милое личико? – проговорил лорд Грэнби.
Кэтрин подняла голову и увидела, что граф смотрит на нее с улыбкой.
– Ничего. Во всяком случае, вас это не касается.
Но этот ответ нисколько не смутил графа. По-прежнему улыбаясь, он продолжал:
– Почему вы смотрите на меня с таким отвращением? Может быть, я за ночь превратился в чудовище, а Пек забыл сообщить мне об этом?
– Пек? – переспросила Кэтрин. Граф вел себя не так дерзко, как она ожидала, но все же девушка не доверяла ему.
Кроме того, она не могла допустить, чтобы отец продал Урагана. Да и зачем его продавать? Отец не нуждался в деньгах, Кэтрин прекрасно это знала. Увы, мужчины совершенно непредсказуемы, и ее добрейший отец не являлся исключением.
– Пек – это мой камердинер. Не такой суровый, как ваш Гэбс, но ужасно ворчливый.
– Почему же вы не дадите ему расчет?
– О, я не могу его уволить. Он перешел ко мне по наследству вместе с титулом. Когда мой отец умирал, Пек дал клятву, что не оставит меня, пока я не остепенюсь и не найду себе жену. И пока в детской не появится крикливый наследник.
