– А может, все же есть какая-нибудь причина, по которой он бы хотел, чтобы… чтобы вы целиком от него зависели?
Например, что-нибудь связанное с деньгами?
Ариэль грустно посмотрела на Стефани:
– Страховки на случай смерти у меня нет, если вы это имеете в виду. Правда, папа оставил мне… как это называется, ах да, акции в доверительное управление, но с них я получаю только проценты. Если со мной что-нибудь произойдет, почти все достанется музею. Я узнала об этом, только когда подали на развод и мистер Уотерфорд позвонил папиному адвокату.
Скорее всего мистер Нельсон, зачитывая завещание, все объяснил насчет этих акций, но, честно говоря, в тот день я была в таком состоянии, что думала только о том, как бы скорее до дома добраться, и подписала все бумаги, не читая. Проценты перечисляются на банковский счет Алекса – он так распорядился, сразу как мы поженились, потому что я вечно превышаю кредит.
Ариэль немного помолчала, потом продолжила:
– Я все пыталась понять, почему он передумал насчет развода. Наверное, разузнал про доверительное управление и понял, что в этом случае ему ничего не достанется.
– А дом? В вашем-то районе он, должно быть, миллионы стоит.
– Он тоже переходит музею. Я могу жить там до самой смерти, но потом дом и сам становится музеем. Отец не хотел, чтобы его картины и другие ценности куда-то перемещались.
Говорил, что собранные им коллекции арт-нуво и даже арт-деко – обычно он употреблял другое слово: модерн – когда-нибудь станут бесценными.
– Короче, с финансовой точки зрения мужу вовсе не с руки наносить вам какой-либо ущерб? Наоборот, он заинтересован в том, чтобы вы были вместе. Может, вы просто все не так поняли? Может, он просто заботится о вас…
Глаза Ариэль наполнились слезами.
– Выходит, вы мне не верите. Считаете, что я просто невропатка. Но честное слово, Стефани, я ничего не выдумываю. Мария предупреждала, чтобы я глядела в оба. Теперь я задним числом думаю, наверное, она догадывалась, что «витамины» – это нечто другое. Но тогда мне это не пришло в голову.
– Мария?
– Да, это наша домработница. Вчера Алекс ее выгнал.
Скорее всего понял, что она на моей стороне.
– Ладно, забудьте об этом. Знаете что, примите-ка горячий душ, а я пока приготовлю чего-нибудь поесть. Сегодня вы остаетесь у меня – и никаких возражений. Утром еще поговорим. По субботам я не работаю, а мальчики вернутся только к полудню.
– Хорошо, наверное, иметь детей. Алексу никогда не хотелось, а мне было все равно. Детей-то рядом и прежде не было, даже когда я сама была ребенком. Ни малейшего понятия не имею, как обращаться с малышами.
– Ну, этому все женщины быстро обучаются. – Стефани поднялась. – Ладно, пойду займусь ужином. Как насчет омлета с сыром? Мясо-то вы, я знаю, не едите.
– Омлет с сыром – это замечательно. Только неловко вас беспокоить.
– Ну что за ерунда. К тому же мне хочется похвастать своим кулинарным искусством, поджарю-ка пирожки.
Увидев, что Ариэль улыбается, Стефани с облегчением вздохнула. Допустим, многое у Ариэль идет от чересчур воспаленного воображения, но, даже если и так, все равно подруге плохо. И в Стефани проснулся инстинкт матери-защитницы.
Через некоторое время они уселись за стол, на котором уже стояли омлет с сыром и зеленым перцем, шпинат, пирожки и горячий чай. Стефани с удовлетворением отметила, что у Ариэль разыгрался аппетит. Может, полегчает. Когда Ариэль заснет, стоит позвонить Алексу ди Русси и сказать, чтобы о жене не беспокоился – нет, лучше не надо. Ариэль наверняка, сочтет это предательством. Будем считать, что просто в гости зашла да ночевать осталась.
Они мирно посмотрели десятичасовые новости, а когда у Ариэль начали смыкаться веки, Стефани отвела ее в комнату Ронни. Быстро застелив новые простыни и опустив шторы, она сказала:
– Спите, сколько поспится. Здесь вам будет удобно.
Даже свекровь, когда оставалась у нас как-то на ночь, не смогла придраться к этой кровати. – Немного поколебавшись, Стефани спросила:
– А родственники у Алекса есть?
– Его родители живут на восточном побережье. По-моему, Алекс стыдится их из-за сильного итальянского акцента. Однажды он обмолвился, что ему сорок два года понадобилось, чтобы превозмочь свое прошлое. Он никогда их не навещает. А я вовсе не знала об их существовании, пока мать как-то не позвонила Алексу, чтобы сказать, что с отцом случился микроинсульт. Алекса не было дома, так что трубку взяла я. Мы долго проговорили, а Алекс, когда узнал о звонке матери, ужасно разозлился. Я считала, что он обязательно должен поехать к отцу, но он сказал, что очень занят.
Стефани вдруг стало не по себе. Она слишком редко навещает своих. А мальчики и вовсе видели их всего несколько раз.
И к себе, в Сан-Франциско, отца с матерью она ни разу не пригласила. Дэвиду она говорила, что дом слишком мал, гостей на ночь разместить негде, но в этом ли истинная причина?
Может, и она стыдится своих родителей, фермы в Орегоне, которая едва-едва позволяла им сводить концы с концами, пока не отдали землю в аренду одному предпринимателю, деревенских манер и даже ортодоксальных религиозных взглядов?
