— Снова за парту села? — удивился Райли.
— Мы всю жизнь чему-то учимся, — изрекла Денни и сама поняла, как глупо прозвучал ее ответ.
— Старые дела не приходилось читать? Когда в газете работала?
— Что вы, нет, слава богу! — замахала руками Денни. — И без того дел хватало…
— А я читал. Приходилось. Много чему из старых дел научился.
У Денни глаза загорелись, и она попалась на удочку собственного любопытства:
— Из каких дел?
— Из дел об убийстве.
— Об убийстве? Почему именно об убийстве? У нас, в Австралии, таких преступлений — раз-два и обчелся, чего о них беспокоиться?
— Думаешь, не стоит беспокоиться? Разве ты не считаешь, что выпущенный на свободу убийца опасен для других людей, а тот, которого упустили, — вдвойне?
— Ну… наверное, вы правы. И так бывает. Сноуи Роулз, например. Он убивал людей ради наживы. Но большинство убийц не такие. Они убивают из ревности и тому подобного. Это не настоящие убийцы. Они не хотят никого убивать.
— Для журналистки знаний у тебя маловато, — сухо отреагировал инспектор Райли, подливая себе еще чаю. Он вопросительно взглянул на Денни, задержав чайник над ее чашкой.
Девушка отрицательно покачала головой.
— Ну не знаю. В те дни я выяснила о преступлениях все, что хотела знать, — бросилась она на свою защиту. — Мне не слишком приятно говорить об этом.
— К сожалению, так думает большинство людей. Не желают сотрудничать с полицией, неохотно идут на контакт, отказываются выступать свидетелями в суде, считают, что совершенно ни к чему рассказывать то, что поможет упрятать человека за решетку. Или просто боятся…
Денни задумчиво кивнула:
— Да, думаю, в некоторых случаях так оно и есть.
— Не во всех?
— Иногда люди просто не уверены. Они боятся сделать ошибку. Вдруг это не тот человек…
— И все равно, нет ничего плохого в том, чтобы известить полицию. Мы ведь проводим расследование, и пока мы не удостоверимся в фактах, в прессу они не попадают. Ты же сама должна это знать.
— Некоторые люди не способны достойно защищаться, — возразила Денни. — Они слишком глупы или недостаточно образованны… или у них в жизни случилось что-то такое, что навсегда наложило отпечаток на их души. Шансов выпутаться из переделки и остаться на свободе у них гораздо меньше.
— Кого ты можешь привести для примера?
— Сама не знаю. Таких пруд пруди. Я не раз встречала их в суде.
— Но ты же о каком-то конкретном случае думала, разве нет?
— Ни о каком конкретном случае я не думала. Просто помню, что у меня сложилось такое впечатление.
— Скажи, для тебя была бы разница, убей тебя умный человек или полный кретин?
— Откуда мне знать, меня бы уже к тому времени не было.
— Вот именно. Для жертвы Джека Смита тоже разницы нет.
— Но ведь она… — начала Денни и тут же прикусила язык, — А вдруг она не слишком хорошим человеком была, ведь водилась же она с Джеком Смитом.
— Инспектор Райли внимательно посмотрел на девушку. В груди у нее стало горячо. Перепугавшись, что сейчас кровь бросится ей в лицо и предательский румянец зальет, щеки, она закашлялась, схватилась за платок и прижала его к носу. Подобными приемчиками инспектор Райли встречался ежедневно, но он и бровью не повел. Перед ним простая девчонка, с которой он мило беседует за чашкой чая, и точка.
— Считаешь, что любой, кто знал Джека Смита… любой, кто водился с ним… не слишком хороший человек?
Денни приняла, это на свой счет и тут же пошла на попятную:
— Нет конечно. Он мог и с хорошими людьми встречаться, случайно, само собой. Любого можно застукать с ним за чашкой чая или еще за чем. Это вовсе не значит, что человек плохой.
— Точно.
Инспектор выудил из пачки очередную сигарету и предложил Денни. Она взяла, и пока они прикуривали, продолжалась передышка.
— Послушай… Скажи мне, почему ты так защищаешь Джека Смита? — очень спокойно и очень по- дружески поинтересовался Райли.
— Я?! — поразилась Денни. — Да я… — Она собиралась сказать: «Да я его даже не знаю!» — но не смогла. Сравнение с Петром, который трижды отрекся у Врат Господних, казалось настоящим богохульством, но в то же время было в отношениях Денни с Джеком Смитом что-то такое, из-за чего она не могла отречься от него. Его всю жизнь унижали. Всю жизнь от него, отворачивались, всю жизнь отрекались, даже мать и та бросила его на произвол судьбы. Приятели его презирали и обижали. Он так нуждался в помощи, но никто не протянул ему руку.
«Если вы не сделаете этого ради самого падшего из всех сынов моих, вы и для меня этого не сделаете».
Теперь Денни редко посещала церковь, но отец ее, несмотря на необузданный нрав и упражнения с прогулочной тростью, был священником, и воскресные службы оставили свой неизгладимый след в ее душе. Отрывки из Библии навсегда засели в мозгу Денни и постоянно всплывали у нее в памяти. Вот и на этот раз перед глазами не замедлил появиться образ распятого Иисуса Христа, а рядом с ним — Джека Смита, самого падшего из всех сынов Господних.
Вот о чем думала Денни. Отречься от Джека Смита она просто не могла.
— Ну-у… мне его жалко, — протянула девушка.
Теперь она была связана с ним, потому что не отреклась. Это как яд выпить: раз, и он уже в тебе. Передумать нельзя, раскаиваться поздно.
— Ты не одна такая, многие его жалеют. — В голосе инспектора Райли прозвучало сочувствие, и это на мгновение обезоружило Денни и ввело ее в заблуждение. — Многие ему сочувствуют, — повторил он. — Хотя ничего конкретного про Джека Смита не знают. Просто люди всегда сочувствуют тому, за кем ведется погоня. Это нормально для любого доброго христианина.
— Тогда почему вы говорите, что его поймают, осудят и повесят? Разве вы не добрый христианин?
— Отчего же. Но если бы я охотился на Джека Смита, не стал бы забывать, что он уже убил однажды и может убить еще раз. Чувство долга перед обществом перевешивает христианскую жалость. Всегда следовать своему долгу — дело нелегкое, знаешь ли.
— Вам за это платят. — Денни сама не понимала, откуда в ее голосе взялись эти горькие нотки. — Вы клятву приносили. И вам не приходится выбирать…
— Что выбирать?
— Если вы встречаете преступника, к которому чувствуете симпатию или жалость, вам не приходится мучиться угрызениями совести и выбирать, что правильно, а что — нет. Вы принесли клятву. У вас руки связаны. И выбора у вас нет.
— И ты считаешь, что у обычного человека есть право выбора?
— Есть у них такое право, нет ли, я не знаю. Но если перед ними встает этот выбор, его надо делать…
Инспектор Райли стряхнул пепел в пепельницу.
— Денни, мы же об убийце говорим! О мужчине, который поднял руку на женщину. О человеке, который, будучи на свободе, угрожает жизням других людей. Какой тут может быть выбор? Выдавать или не выдавать его местопребывание? — Два голубых глаза уставились на Денни, словно двуствольное ружье.
— Я не знаю, — заметалась она. Надо срочно придумать предлог, чтобы отвести взгляд от этих бесстрастных ледяных голубых озер.
