менее, даже у самого дружелюбного продавца в голосе сквозит легкое пренебрежение. Умела бы я говорить на их языке, ко мне сразу изменилось бы отношение. Я стала бы своей! Я тут же пожалела о своем снобизме и смирилась с обстоятельствами. Однако жизнь со знаменитостью научила меня остро чувствовать своих и чужих. По отношению к себе уж точно. Я не любила звездную жизнь, точнее, не доверяла всему этому антуражу у нас, дома, а может, и повсюду, не только дома, но сейчас мне бы пригодился ключик, пароль, чтобы отомкнуть этот замкнутый город.
Мы с Джакомо поспрашивали в нескольких лавочках, но про зоомагазин никто не знал и слыхом не слыхивал. Наконец я увидела пухлого английского бульдога в роскошном ошейнике, дремлющего у порога перед магазинчиком восточных предметов искусства. Я бы и так не прошла мимо, но сейчас у меня была особая задача. В магазине меня приветствовала ухоженная блондинка средних лет. «Buongiorno!» — поздоровалась она с милой, но по-венециански сдержанной улыбкой. Я старалась даже не смотреть в сторону бронзовых танцующих Шив, художественно расставленных на двух-трех отдельных постаментах, — просветление, убивающее время самым экстатическим способом. Мне же требовались более приземленные сведения.
— Простите, — начала я, — вы не подскажете, где здесь какой-нибудь хороший зоомагазин? У моей собаки, — я продемонстрировала торчащую из сумки голову Джакомо, — порвался ошейник.
— Cheangelo! GuardacomecarinolEfemminaomas-chio? Маленький tesoro [9]. Иди сюда, tesoro, — позвала она, протягивая руки к Джакомо.
Я оставила выбор за ним, но Джакомо и ухом не повел. Тогда я вытащила его из сумки, и восхищенная блондинка взяла крохотную мордашку в ладони и от души расцеловала.
Джакомо стал моим ключом.
— Articoli per cani![10] — воскликнула она.
— Простите?
Грузный бульдог уже вертелся, приплясывая (если эту тяжеловесную джигу можно назвать пляской), у нас под ногами и задирал голову, растянув слюнявую пасть в беззлобной улыбке. Джакомо и на него внимания не обратил, хотя на меня оглянулся.
— «Articoli per cani». У Энрико все костюмчики оттуда. Замечательный магазин! У Энрико есть плащ с маской, рождественский ошейник с колокольчиками и еще куча всего. Вот, смотрите, какой он сегодня мачо.
На Энрико был черный ошейник в заклепках.
— Я сейчас напишу вам адрес — Она полезла в стол за бумагой и карандашом. — Вы как, в Венеции ориентируетесь? Ничего, его несложно найти.
У меня перед глазами встал тупик. Хоровод мальчишек.
Изрядно поплутав — не туда свернули, спрашивали дорогу, перебрались на другую сторону канала, — мы все-таки отыскали «Articoli per cani», крошечный магазинчик, призванный тешить страстную любовь венецианцев к собакам. В городе, где нечего делать другим друзьям человека — коней не запряжешь, коров не выпасешь, свинья грязь не найдет, — собаки царствуют безраздельно. Кошкам приходится труднее, но тоже неплохо. Бездомных, по словам владелицы лавочки, много, но всех регулярно подкармливают в установленных местах — у памятников и на углах улиц — сердобольные граждане. Венецианец всегда придет на выручку земляку любого роду-племени. Кроме, пожалуй, голубей.
В магазине висели собачьи костюмчики на любой вкус и цвет. Я попыталась представить себе гардероб Энрико. Вот такая шерлокхолмсовская кепка наверняка должна быть, бульдог ведь как-никак английский. Плащ с маской у него точно есть, но какая, интересно, маска? Карнавальная, с длинным клювом, как у «чумного доктора»? На Энрико бы смотрелось нелепо. А кожаная косуха к тому ошейнику с заклепками? Дождевик — это наверняка. Ангельские крылья. Оленьи рожки. Все, чего душа пожелает.
Хозяйка лавочки мгновенно растаяла, услышав про Энрико, и тоже несколько раз чмокнула Джакомо в лоб.
В конце концов, мы остановились на элегантном плетеном поводке из коричневой кожи и ошейнике из шотландки в тонах «Черного дозора»[11] — все это ему безумно шло. Экипированный Джакомо был прицеплен на поводок и спущен на пол. Судя по всему, поводок оказался ему не в новинку.
Мы вышли из магазина и отправились вдоль по улице вдвоем. Просто так, куда глаза глядят. На душе стало радостно.
Джакомо, не сбавляя шага, задрал голову и посмотрел на меня, будто мы с ним участвуем в заговоре и сейчас начнется самое веселье. Он даже не шел, а вышагивал важным франтом. Его восстановили в правах, и он гордился собой. «А ведь он может показать мне Венецию, — подумала я, — Венецию глазами коренного жителя», — но тут же вспомнила, что он и сам вообще-то успел заблудиться.
В музеи и церкви нам хода не было, поэтому мы просто гуляли. Несколько часов подряд, кажется. Я постепенно начинала постигать и величие, и скромность фасадов этого диковинного и восхитительного города. Венеция как вещь в себе. Все открытые площадки отдаются на откуп туристам и гостям, а настоящая жизнь протекает внутри, где-то за этими манящими и часто облупленными стенами. Невооруженным взглядом в душу Венеции не проникнуть. Коренные венецианцы отгораживаются куда более плотной завесой, чем в других городах. Хотя, возможно, зимой здесь иначе.
Мы переходили по мостам, удаляясь от воды и снова возвращаясь к ней. Когда Джакомо выдохся, я взяла его на руки. Ланч мы устроили на солнечной террасе в кафе на какой-то дальней сатро. Я взяла салат и сэндвич с ростбифом, но официант принес заодно собачью галету и второй бокал вина — комплимент от заведения. Мы им понравились. Я не удержалась от улыбки при мысли, что вот она и сбывается неожиданно, моя мечта об идеальном путешествии. В компании замечательного друга провести незабываемый день в сказочном месте. К трем часам нас обоих клонило в сон. Новый номер уже, наверное, готов, наше убежище с видом на канальчик. Мы двинулись домой, и я начала мысленно репетировать речь для Карло.
В Венеции домой можно именно что двигаться — надеясь, что угадал с направлением и возвращаешься тем же путем, каким пришел. Несколько раз промахнувшись, мы, в конце концов, вышли к мосту Риальто, а оттуда уже несложно, ориентируясь по указателям, добраться до Сан-Марко, хотя толпа становится гуще. Джакомо шествовал с невозмутимостью коренного жителя, а я уповала на то, что Сан- Марко разрешит любую путаницу. Сан-Марко — это центр притяжения, мимо нее не пройдешь, и мы действительно вынырнули на ее просторы, которые после сумятицы узких улочек показались нам Великими равнинами. Перейти площадь, а оттуда всего пара кварталов до гостиницы и заветного уединения. Или, может, Энтони соизволил передать что-нибудь более многословное, чем вчера.
— Синьорина! Синьорина! — окликнул меня мужской голос.
Нет, это вряд ли меня, разве что Карло уже сменился с дежурства. Или Энтони подстроил, чтобы меня задержали и отобрали кредитку?
Мы с Джакомо пошли дальше, но голос приближался, становясь настойчивее.
— Синьорина! Синьорина! Aspettami! Aspettami, per favore![12]
Я остановилась и увидела, что через площадь ко мне спешит молодой человек лет тридцати, светловолосый, но совершенно не похожий на туриста. Боже, это мне еще зачем? Не хватало мне только вмешательства чьих-то чужих планов. Что ему нужно? Я с раздражением оглянулась в поисках путей к отступлению. Поздно. Вот он, уже передо мной, слегка, правда, смущенный.
— Scuzi, scuzi, — пробормотал он, запыхавшись после стремительной пробежки через площадь.
Я смотрела, ничего не говоря.
— И cane, Signorina, questo сапе, e il suo?[13]
— Простите? — переспросила я, не пытаясь скрыть раздражение.
— О, так вы англичанка?
О боже! Венецианец принял меня за итальянку? Маловероятно, видимо, пытается подольститься. Может, я и не похожа на основную массу американских туристов, но уж на итальянку точно не тяну.
— Нет, — сухо ответила я. — Американка.
— Американка, — повторил он.
