— Сегодня вечером директор известного детского сада стала жертвой дорожного происшествия, виновник которого скрылся. Энджи Фонг ведет прямой репортаж с места аварии, — сказал диктор.
Не может быть. Это не Абигайль Хетэвей. Невозможно. В конце концов, в Лос-Анджелесе миллион яслей и детских садов. Я буквально прилипла к телевизору, пока шла рекламная пауза.
Бойкая репортерша с прической, похожей на шлем, стояла перед оцеплением на углу улицы. Позади нее виднелся опрокинутый измятый почтовый ящик. Могу поклясться, что я заметила женскую туфлю, лежащую рядом на тротуаре. Услышав имя Абигайль Хетэвей, я сразу позвала Питера. Он в панике ворвался в спальню.
— Что? Ты в порядке? Это ребенок? — закричал он.
Я молча ткнула пальцем в экран.
— Абигайль Хетэвей, основатель и руководитель элитного дошкольного учреждения «Любящие сердца», погибла в результате дорожного происшествия, виновник которого скрылся. Это произошло сегодня вечером прямо перед входом в здание детского сада. Свидетели сообщают, что на тротуар выехал европейский «седан» последней модели, черного или серого цвета, вдавил жертву в почтовый ящик и скрылся на большой скорости. Подозреваемый пока не обнаружен.
Репортерша повернулась к длинноволосому человеку в бейсбольной куртке. Он стоял рядом с тележкой, набитой пустыми жестянками и бутылками.
— Вы видели аварию? — спросила она.
— Это была не авария, слышь, — сказал он. — Машина выехала из-за угла, очень быстро, вылетела на обочину, врезалась в эту женщину и умчалась. Клянусь, водила метил прямо в нее.
— Скажите, вы видели водителя?
— Не, но машину видел. «Мерседес», серебряный, или черный «бимер». Что-то вроде того. Он метил в нее, Богом клянусь.
Снова показали студию, и ведущий сказал:
— Полиция просит всех, кто владеет любой информацией о происшествии, позвонить по телефону, номер которого вы видите на экране.
Опять началась реклама, и я выключила телевизор. В желудке появилось странное ощущение, как будто меня сейчас стошнит.
— О Господи. Не могу поверить. Мы видели ее сегодня. Сегодня.
На глаза навернулись слезы. Питер сел на кровать и обнял меня. Я заплакала.
— Я знаю, милая, знаю, — прошептал Питер и погладил меня по голове.
— Не понимаю, чего это я плачу, — сказала я, всхлипывая. — Она мне даже не понравилась.
— Я знаю, милая, — повторил Питер.
Я перестала плакать, но начала икать.
— Со мной все в порядке. Правда. Иди работай, — вздохнула я.
— Ты уверена? — спросил Питер.
— Ага. Все хорошо. Я позвоню Стэйси.
Стэйси была моей старой подругой, еще по колледжу, и ее шестилетний сын окончил «Любящие сердца». Питер ушел в кабинет, а я набрала номер.
— Алло? — сонно пробормотала Стэйси.
— Это я. Прости, что разбудила, но… ты уже слышала?
— О чем?
— Кто-то убил Абигайль Хетэвей.
— Что?! — Она окончательно проснулась. — Ты серьезно? Что случилось?
— Я тут лежала, смотрела новости. Кстати, нас не взяли. И тут показали сюжет, ее кто-то сбил, наехал на машине. Я не могла поверить, расплакалась…
— Что значит — вас не взяли? Она вам не дала документы? — спросила Стэйси.
— Нет. Ты меня вообще слушаешь? Она умерла!
— Боже. Невероятно. Это была авария?
— Да. То есть, нет. Она вышла из детского сада на улицу, в нее врезалась какая-то машина и сразу уехала.
— Из детского сада? — ахнула Стэйси. — Из «Любящих сердец»?!
— Да, ее сбили прямо на углу. Машина в нее врезалась и вдавила в почтовый ящик. То есть, я думаю, что все случилось именно так. В любом случае, она мертва.
Мы еще поговорили, обсудили, не мог ли водитель быть пьян. Я рассказала Стэйси о собеседовании и описала разговор злого папочки с мисс Хетэвей.
Внезапно мне кое-что пришло в голову.
— О Боже, Стэйси, — прошептала я. — Может, это он ее убил. Может, он озверел после того, как его дочь не взяли в садик. Может, он вышел из себя.
— Ради Бога, Джулиет. Он ее не убивал. Брюс ЛеКрон — президент киностудии «Парнас». Он работал во «Всемирных Талантах». Он не убийца.
Стэйси работает в одном из самых значительных агентств города, «Всемирные Таланты-Художники», и всех в Голливуде знает.
— Откуда тебе известно, на что он способен? — поинтересовалась я. — Ты же его не видела. Он был в ярости. В дикой ярости.
— Джулиет, — проговорила Стэйси. — О характере Брюса ЛеКрона ходят легенды. Это его нормальное состояние. Ты бы слышала, как он с ассистентами разговаривает.
— И все-таки я думаю, что он слишком подозрительно разозлился. Я считаю, надо позвонить в полицию и рассказать об этом.
— Знаешь, мне не кажется, что это такая уж гениальная идея. Если ты устроишь ЛеКрону неприятности и он обнаружит, что это твоих рук дело, Питер не продаст в «Парнас» ни одного сценария. Ты же не хочешь вставлять мужу палки в колеса только потому, что у тебя появилась какая-то идиотская теория, — сказала Стэйси.
Это сразу охладило мой пыл. Разумеется, я не хотела лишать Питера шанса поработать над фильмом вместе с одной из крупнейших киностудий города.
— Я поговорю с Питером, прежде чем что-то предпринять.
— Сделай одолжение.
— Ну а чем ты сегодня занималась?
— Ничего! Что ты имеешь в виду? На что ты намекаешь?
— Господи, Стэйси. Успокойся. Ни на что я не намекаю. Просто хотела знать, что ты делала.
— А-а. Ничем. Работала до ночи.
— Бедняжка.
— Ага, бедняжка.
Мы попрощались, и я выключила свет. Свернулась калачиком в постели, дрожа от холода, подложила под тяжелый живот подушку и подтянула к подбородку съехавшее ватное одеяло. Казалось, я никогда не согреюсь. Прошло еще много времени, прежде чем я заснула.
Убийство Абигайль Хетэвей произошло поздно ночью и не попало в утреннюю «Лос-Анджелес Таймс», зато о нем рассказали в утренних новостях. Я посмотрела все три канала и получила три очень разные версии. В одной ее гибель сочли несчастным случаем. В другой сказали, что полиция уже допрашивает подозреваемых. В третьей сообщили, что полиция рассматривает эту смерть как дорожное происшествие и разыскивает водителя, который, по их мнению, мог находиться под воздействием наркотиков или алкоголя. Я страшно смутилась, обнаружив, что меня несколько разочаровывает предположение, будто авария была случайной. За долгую бессонную ночь я выработала собственную версию. Мне казалось, что ЛеКрон определенно способен на убийство.
Так получается, что человек, имеющий опыт работы адвоката по уголовным делам, начинает всюду видеть преступное насилие. Один из богатейших источников наших с Питером разногласий состоит в том, что, несмотря на регулярное выдумывание новых захватывающих способов убийства, желательно, с максимальным количеством крови и боли, Питер — вечный оптимист, который верит, что каждый человек в глубине души очень хороший. Я же провела слишком много времени в обществе вполне нормальных парней
