работу больше, чем его. И я также знала, что не выдержу.
— Ладно, Исаак. Поедешь со мной. Поиграешь с Эмбер и Джейд, пока я разговариваю с их мамой.
Руби подняла голову от тарелки с кашей:
— Ты едешь в гости к Эмбер и Джейд? Я тоже хочу!
— Минуточку, — вмешался Питер. — Что, никто не хочет поиграть со мной?
Мама, негодуя от нашей слабости перед детьми, топнула ногой, пробормотав что-то невнятное об отпрысках, садящихся на шею родителям, о чем те потом горько сожалеют. С помощью большого количества уловок, начиная от пирса Санта-Моники и заканчивая покупкой нарядов, Питер сумел уговорить Руби остаться с ним.
Когда мы закончили переговоры и добрались до дома Лили, то увидели, что Эмбер и Джейд катаются на самокатах под присмотром не одной, а двух нянь. Я оставила Исаака на их попечение, велев надеть шлем, прежде чем он сядет на какое-нибудь колесное средство. Мои дети унаследовали от меня природную грацию, и к третьему дню рождения Исаака мы уже получили перелом руки, переломы двух пальцев и расщепление кости в подбородке. Не хотелось опять ехать в больницу.
Я вошла через парадную дверь и позвала Лили.
— Она за домом, возле бассейна, — ответил чей-то голос. Я поблагодарила невидимого слугу и пошла через дом к задней двери. Лили лежала в шезлонге у бассейна, накрывшись кашемировой шалью. От нагретой воды поднимался пар и окутывал ее прозрачной дымкой. Я настроила себя на разговор, ради которого пришла, и приблизилась к ней по дорожке из бледно-голубых камней.
— Джулиет! — воскликнула она, увидев меня. — Ты вернулась? Что-нибудь выяснила? Расскажи мне.
Я присела на край шезлонга и взяла ее за руку:
— Я многое узнала, Лили. Отыскала Хуану, женщину, которая за тобой присматривала в детстве.
— Хуана, — мягко сказала Лили, и ее глаза затуманились. — Кажется, я помню ее. Она завязывала мне волосы ленточкой. И у нее были очень грубые руки, красные и обветренные.
— Она рассказала про день, когда умерла твоя мать.
Лили посмотрела мне в глаза с ожиданием и страхом:
— Что? Она рассказала, что случилось?
— Она не видела, кто выстрелил.
— Жаль, — Лили разочарованно вздохнула.
— Но она все слышала. Она стирала на крыше и слышала, как ты играла с Юпитером у фонтана. Она слышала вас, когда раздался выстрел. Вы все еще играли у фонтана в саду.
Лили посмотрела на меня:
— Я играла у фонтана.
Это был не вопрос.
— Хуана прибежала в комнату твоей матери, но ты попала туда раньше. Она увидела там тебя с Поларисом. Ты подбежала к матери и пыталась поднять ее. Поэтому твои руки были в крови. Ты трясла ее, или схватила, или что-то в этом роде. Хуана видела, как Поларис пытался оттащить тебя от матери.
— Поларис? Он пытался оттащить меня? Он убил мою мать? — Лили глотала воздух широко открытым ртом.
Я продолжала:
— Я выяснила не только это, Лили. Мне очень жаль, что я должна тебе это сказать. Рэймонд и Беверли были в комнате, когда Хуана туда вошла.
У нее на лице отразилось непонимание:
— Что? Что? Они были в Сан-Мигеле? В комнате моей матери?
— Да, — произнес голос у меня за спиной. Я повернулась и увидела Беверли. С нее стекала вода, от кожи валил пар. Голос ее был жестким, но ноги дрожали. Она взяла полотенце из кучи на краю шезлонга, где я сидела, и завернулась в него. Вторым полотенцем Беверли обернула голову, а третье набросила на плечи, и только после этого продолжила.
— Да, мы действительно были там. Мы были в Сан-Мигеле, когда убили Труди-Энн.
Она присела на край шезлонга Лили и положила руку ей на колено. Лили отшатнулась, и Беверли спрятала руку под свое полотенце.
— Я позову Рэймонда, — сказала она. — И мы тебе все расскажем.
Она встала и пошла в дом. Лили зажмурилась и закрыла руками лицо.
— Мне очень жаль… — и тут мне пришло в голову, что Беверли отправилась на поиски Рэймонда, чтобы согласовать их версии случившегося. — Сейчас вернусь.
Я побежала к дому, прошла через кухню, промчалась к задней лестнице, и чуть не упала на Исаака. Он сидел на нижней ступеньке и плакал, а одна из нянь пыталась смазать ему коленку перекисью водорода.
— Мама! — закричал он. — Я ударился!
Я посмотрела на него и поняла, что не смогу перехватить Беверли прежде, чем она поговорит с Рэймондом. Застонав про себя, я присела на ступеньку.
— Давай посмотрим наше бо-бо, дорогой.
— Он очень сильно ободрал колено, — сказала няня.
— Я вижу. — Я взяла у нее ватный тампон, обработала ссадину, потом тщательно залепила ее пластырем, который мне подала няня.
— Теперь все в порядке, — я поцеловала Исаака в щеку. — Ты уже готов опять пойти в сад играть с близнецами?
Он кивнул:
— Но я буду кататься на скутере, потому что я ранен.
Я посмотрела на няню, она кивнула.
— Хорошо, катайся на скутере, детка, только осторожно. Хорошо?
Мое внимание привлекли голоса на кухне. Я закончила разговаривать с сыном как раз в тот момент, когда Беверли и Рэймонд уже выходили через заднюю дверь, и пошла с ними к бассейну. Беверли снова села на шезлонг Лили, а Рэймонд передвинул второй шезлонг и устроился на нем. Я встала с другой стороны от Лили, оказавшись в их маленьком кольце.
— Мне жаль, что ты узнаешь об этом таким образом, — сказал Рэймонд.
— Что вы делали в Мексике? — мой голос звучал так грубо и резко, что я сама удивилась.
Рэймонд проигнорировал мой вопрос:
— Лили, дорогая…
— Отвечай, папа, — Лили резко отодвинулась от мачехи. — Уйди с моего шезлонга.
Беверли быстро встала.
— Может, сядем там? — я показала на стол с четырьмя стульями на другой стороне бассейна.
— Очень хорошо, — Лили поднялась с шезлонга, быстро пошла к столу, убрала закрытый зонт из центра стола и бросила его на землю, как раз в тот момент, когда к столу подошли мы с Рэймондом и Беверли. Раздался резкий металлический звук.
Мы расселись на металлических стульях, и я снова задала свой вопрос, стараясь говорить тихо и спокойно.
— Что вы делали в Мексике?
— Мы приехали за несколько месяцев до этого, когда община Топанги неожиданно развалилась, — ответил Рэймонд. — Нам больше некуда было податься, а несколько знакомых уже переехали в Сан-Мигель. Не только Труди-Энн и Арти. Многие.
— Почему вы не сказали Лили, что были там, когда убили ее мать?
— Мы никому никогда этого не говорили. Мы сразу же вернулись в Соединенные Штаты.
— Почему? — спросила я.
— Почти все вернулись, — сказал он.
— Мы боялись, — прошептала Беверли. — Никто из нас не знал, на что способна мексиканская полиция. А вдруг нас обвинили бы в том, что мы держали в доме оружие? Мы боялись, что нас арестуют.
