взгляд, чтобы понять — оба нашли свое счастье. А у него совсем другая судьба. И если быть до конца честным с самим собой, то придется признать, что предстоящий брак не сулил ему спокойствия. Еще неизвестно, сколько он продлится.
Мать его рано умерла, а человек, которого он долгое время считал своим отцом, никогда не испытывал к нему особо нежных чувств. Рамон поклялся, что когда он вырастет, то обязательно женится по любви и создаст нормальную семью, которой у него никогда не было.
Так почему он женится на Эстрелле? Почему стоит здесь сегодня со своими братьями, одетый в традиционный свадебный костюм, на котором настояла Эстрелла.
— Должен признать, что я удивлен, — сказал Алекс. — Мне казалось, что если ты и поведешь кого- нибудь к алтарю, то это будет прелестная Бенита. Ты же с первой минуты положил на нее глаз. А теперь венчаешься с женщиной, о которой мы и слыхом никогда не слыхивали. Что, черт возьми, происходит?
— Я встретил Эстреллу и не смог равнодушно пройти мимо, — ответил Рамон, зная, что говорит чистую правду.
Он сам себе не раз задавал тот же вопрос. И никогда не мог придти к логическому ответу.
Эстрелла ворвалась в его жизнь скорее как пылающая комета, и перепутали все его карты. До этого Бенита действительно казалась ему самой желанной женщиной. Но теперь мысли о ней даже не приходили ему в голову. Все его мысли были полностью заняты женщиной, на которой он собирался жениться сегодня.
— Мерседес всегда говорила, что если ты влюбишься, то влюбишься всерьез, — вставил Хоакин. — Но она была уверена, что ты не скоро найдешь ту, с кем захочешь быть вместе.
— Мерседес уверена, что знает все на свете, — усмехнулся Рамон.
Да, он влюбился, но эта было скорее болезненное чувство, чем настоящая светлая любовь. Он просто был в плену у желания и не мог разорвать цепи чувственности, в которые его заковала Эстрелла.
Но это не значит быть влюбленным. Это была не любовь, а что-то совсем иное.
Возможно, любовь не для него. Он перестал верить в нее с того момента, как узнал, что его отец ему вовсе не отец, что его мать была неверна в браке и он — результат внебрачной связи. Какое же разочарование он пережил тогда!
Может быть, ему удастся построить семью и без любви. Главное, что он не может жить без этой околдовавшей его женщины. И именно поэтому он был здесь. Не из-за этой чертовой деловой сделки или по просьбе Эстреллы. И не из-за аристократического титула, который могли получить его будущие дети.
Он был здесь, потому что не мог и дня прожить без Эстреллы. И только ради обладания ею, он пошел на это соглашение.
— Она здесь.
Рамон не знал, кто из братьев это сказал. Но прокатившаяся по рядам гостей волна возбуждения означала, что Эстрелла, его невеста и будущая жена, появилась в церкви. Еще было не поздно передумать и отменить свадьбу.
Но Рамону ничего не хотелось менять. Он был твердо уверен, что сейчас произойдет именно то, чего он больше всего хочет в этой жизни. И неважно, что ждет его завтра. Он мог думать только о сегодняшнем дне.
— Ну, венчание началось, — негромко проговорил Хоакин.
Его старший сводный брат посмотрел на Рамона, поправил ему галстук и похлопал по плечу.
— Давай, братик. Иди к своей невесте.
То, как нежно Хоакин назвал его, растрогало Рамона. После всех трений, которые случались у них до сегодняшнего дня, неожиданное проявление любви и духовной близости наполнило его грудь чувством благодарности.
— Вот это да… — выдохнул рядом Алекс.
О чем это он, не понял Рамон.
— Эй, жених! Ты слышишь меня? Пора! — подтолкнул его Хоакин. Ї Что?
Восхищенный шепот за спиной становился все громче.
Рамон не мог больше стоять у алтаря, повернувшись спиной к гостям. Он должен был обернуться, должен был посмотреть на Эстреллу.
Господи, как же она прекрасна!
Это была первая и единственная мысль, которая пришла ему в голову. От одного взгляда на Эстреллу у него перехватило дыхание.
Она была невероятно красива. Как только Рамон увидел ее, его тело тотчас среагировало совершенно неподобающим образом. Ведь он стоял всего лишь в нескольких шагах от алтаря.
Эстрелла шла одна, хотя по традиции к алтарю ее должен был вести отец. На ней не было ни фаты, ни шляпки, но она собрала свои блестящие черные волосы на затылке, и вся голова была усыпана крошечными белыми цветами. Ее лицо было бледным, но решительным, а черные глаза выглядели огромными. Как только она подняла их на Рамона, маленький намек на румянец появился на ее фарфоровом лице.
Собранные вверх волосы обнажили линию ее шеи с золотой цепочкой и кулоном из бриллиантов, выполненным в форме звезды. Бриллиантовый кулон в точности повторял узор ее обручального кольца, Рамон послал ей этот кулон прошлым вечером в качестве свадебного подарка.
— О, Эстрелла, — выдохнул Рамон в полном восхищении.
«Мой отец просто благодарен, что он избавляется от своей обесчещенной дочери. — Слова Эстреллы, сказанные в вечер их помолвки, прозвучали в его голове. — И он думает, что ты замечательный муж, потому что берешь меня в жены, несмотря на мою дурную репутацию».
Рамон знал, что вокруг прошлого его невесты шли пересуды. Особенно старалась его престарелая, скандальная тетя. Все гадали, что же Эстрелла наденет на свадьбу. Многие говорили, что традиционный белый наряд может быть неуместен. И советовали кремовый или, может быть, голубой.
А Эстрелла всех выслушала, все принимала к сведению, но, ни разу, даже не намекала, что же она собирается надеть. И попала в точку.
Платье было длинное, до самого пола, как и большинство традиционных свадебных платьев. Оно было сшито из прекрасного мягкого шелка. Тугой корсаж с квадратным вырезом контрастировал с облаком шелка и длинным шлейфом. Это было совершенное свадебное платье, кроме одной детали.
Вряд ли хоть одно свадебное платье было выполнено из такой дерзкой алой ткани. Моя храбрая, прекрасная Эстрелла!
Рамон не знал, произнес ли он эти слова или они только прозвучали у него в голове. Но он знал, что не может просто стоять и ждать, глядя, как она медленно идет к нему.
Еще до того, как Рамон сам понял, что собирается сделать, он покинул свое место у алтаря и направился по проходу, протягивая невесте руку.
Вся ее неуверенность мигом улетучилась. Она широко, ослепительно улыбнулась и взяла его за руку.
— Моя женщина! Моя прекрасная женщина!
В этот раз он действительно произнес эти слова, но шепотом, так, что только они двое могли их услышать, затем поднес руку Эстреллы к губам и нежно поцеловал ее пальцы. Рамон увидел блеск слез в огромных темных глазах своей невесты, когда та повернулась к нему, и понял, что, несмотря на всю ее напускную храбрость, которая заставила ее гордо выпрямиться, вскинуть голову и не спеша идти по проходу под прицелом глаз всех приглашенных, она не была так уверена в себе, как это могло показаться со стороны.
Рамон ободряюще сжал руку Эстреллы.
— Готова? — спросил он, и она кивнула в ответ.
Решительная, уверенная, теперь на ее лице не было и тени сомнений.
— Готова, — как эхо ответила она, и вместе с ним шагнула вперед к священнику.
Когда Эстрелла поднималась по последним ступенькам к алтарю, ей казалось, будто она плывет по воздуху и ее ноги не касаются земли.
Она приехала в церковь почти больной от волнения. Слова Мерседес никак не шли у нее из головы:
