обвел взглядом зал и спросил:
— Есть ли еще какие-нибудь данные против этого человека?
Оратор встал, поднял руку и, присягнув, кратко сообщил:
— Билл Озевольд — вор и сообщник воров. В тысяча девятьсот двадцать первом году уже был осужден по такому же обвинению. Один из опаснейших преступников, известных Скотленд-Ярду.
Билл Озевольд задрожал от ярости.
— Это вам, Ратор, даром не пройдет! — вскричал он.
Судья погрузил перо в чернильницу и спокойно написал что-то на бумаге, лежавшей перед ним, затем громко произнес:
— Подсудимый, вы присуждаетесь к двенадцати годам каторжных работ.
Понадобилось четыре полисмена, чтобы вывести обезумевшего от злобы Билла из зала суда.
…Ратор стоял в коридоре около входа на галерею. Среди уходящей публики он увидел Анджелу. Сыщик подошел к ней. Она узнала его, переменилась в лице и сбивчиво заговорила:
— О, мистер Ратор, что вы подумаете обо мне?.. дело в том, что я пишу книгу о преступниках… Не правда ли, очень неприятное дело только что разбиралось?..
Смущение Анджелы все увеличивалось. Оливеру стало жаль ее. Она дрожала всем телом — так поразила ее неожиданная встреча с сыщиком.
— Вы заметили меня в зале? Я не думала, что вы узнаете меня…
— Так вы пишете книгу? — переспросил Оратор. Тут он вдруг вспомнил, что не выразил еще сожаления по поводу смерти ее мужа.
Сыщик тут же исправил свою оплошность.
— Благодарю вас, — сказала Анджела. — Наш брак был не слишком счастливым. С лордом было трудно ужиться… Через три месяца я выхожу замуж за мистера Дональда Грея. Он служит в министерстве иностранных дел.
Она оглядывалась вокруг, словно искала, куда скрыться от Оливера, но он решительно предложил ей руку, и они вместе спустились по лестнице.
— Вы в первый раз видели этого насильника? — вдруг спросил Ратор.
Она резко остановилась и побледнела.
— Этого Озевольда?.. Да, конечно…
— Отвратительный человек, — продолжал Оратор. — При аресте мы нашли у него большую сумму денег. Я никак не могу понять, откуда он их взял…
Оливер умолк, ожидая ответа.
— Боюсь, что не смогу вам помочь это выяснить, — с трудом проговорила она.
Оратор внимательно посмотрел на леди Литли и продолжал:
— Кто-то очень хорошо заплатил его защитникам, причем деньги, найденные при нем, остались нетронутыми. Вот почему я и полагаю, что у Билла есть весьма влиятельные друзья… Разрешите мне навестить вас, леди Анджела, — неожиданно попросил сыщик.
Женщина долго смотрела в глаза Оратора, пытаясь понять истинный смысл его просьбы.
— Пожалуйста, — наконец произнесла она и дала ему свой новый адрес, назвав один из самых дорогих кварталов Вест-Энда.
Когда они вышли на улицу, дама была уже значительно спокойнее.
— Вы, вероятно, настолько привыкли к подобным зрелищам, что они вас нисколько не расстраивают, — заметила она. — Я же совершенно выбита из колеи. Ведь я и представить себе не могла, что на свете существует такой ужас… Как вы думаете, он подаст апелляцию?
Мистеру Ратору показалось, что ей стоило больших усилии задать этот вопрос.
— Конечно, — ответил он.
Леди Литли помолчала.
— И вы думаете, что он может выиграть дело? Разве на суде было что-то сделано неправильно?.. Кто-то говорил, что судья предубежден против обвиняемого…
Ратор, не спуская с нее глаз, покачал головой.
— Что вы хотите этим сказать? — спросила леди Литли.
— Ему не на что надеяться.
— О!
Это было все, что она сказала, но в ее голосе прозвучало такое отчаяние, что даже Оратор был поражен. Он мягко проговорил:
— Я хотел бы задать вам один вопрос, леди Анджела.
— Какой?
— Вас что-то удручает. Быть может, мне удастся помочь вам? Давайте попробуем? Ваш отец был моим другом, и я был бы чрезвычайно рад оказать услугу его дочери.
Она попыталась улыбнуться.
— Боюсь, что вы не сможете помочь мне. Разве что согласитесь написать вместо меня книгу… До свидания.
— Я приду к вам. Спасибо за приглашение, — отозвался мистер Ратор.
Оливер видел, как она села в ожидавший ее автомобиль и уехала. Он же долго стоял на месте, ничего не замечая вокруг, и напряженно размышлял.
* * *
На следующий день Оратору пришлось отправиться в Пентонвильскую тюрьму, чтобы допросить Билла: его бриллиантовые кольца оказались крадеными. На допросе Озевольд сказал:
— Я купил эти кольца у Луи Реновера за сорок три фунта. Если они кем-то до этого были украдены, я ни при чем. Уж тут вы никак не можете «привязаться» ко мне, Ратор.
— Вы подали апелляцию? — осведомился сыщик.
Билл криво ухмыльнулся.
— Конечно! Не беспокойтесь, я выберусь отсюда. У меня есть высокопоставленные друзья, которые все сделают, чтобы освободить меня, потому что иначе им придется плохо. Двенадцать лет… Судья — старая свинья! Замолвите за меня словечко, Ратор, когда мое дело будет слушаться. Я подарю вам обезьяну, если меня оправдают.
— Если вас оправдают, я подарю вам стадо слонов.
— Какая щедрость!
— Ничего подобного. Я знаю, что ничем не рискую.
…Апелляция рассматривалась в Роял-Корте на Стрэнде. Билла Озевольда доставили в суд за два часа до заседания. Он приехал в такси в сопровождении тюремной стражи и был посажен в маленькую комнатку под залом суда. В десять часов служительница понесла ему завтрак на подносе.
Полицейский, сопровождавший девушку, пошел вперед и далеко обогнал ее.
Вдруг она услышала чей-то тихий голос:
— Простите…
Девушка обернулась. Позади нее стояла дама в черном. Лицо ее было закрыто густой вуалью.
— Вы несете завтрак мистеру Озевольду? — спросила она на ломаном английском языке с французским акцентом.
— Да, сударыня.
Незнакомка оглянулась.
— А этот человек идет с вами?
Служительница тоже повернула голову, но никого не увидела.
— Какой человек, сударыня?
— Мне показалось, что там полисмен, — ответила дама в черном.
На этом их разговор окончился. Иностранка пошла к выходу и чуть не столкнулась с Ратором, который с интересом наблюдал за ней. Дама под вуалью проскользнула мимо него, пробормотав извинение и низко наклонив голову. Уходила она так быстро, словно боялась, что ее будут преследовать.
Мистер Ратор взглянул ей вслед и бросился вдогонку за служительницей. Он остановил ее перед самой дверью комнаты, где сидел Билл. Оливер взял из рук девушки чашку и стал сосредоточенно исследовать
