слова?
— Они абсолютно грязные.
— Вы бы чувствовали себя спокойнее, миссис Уайт, если бы автор использовал такие эвфемизмы, как «они спали вместе», или «они были близки», или «они занимались любовью»?
— Да. Я бы точно так же поняла, что он хотел сказать.
— Но вы могли бы и ошибиться. Если бы Кэтлин и ее партнер спали вместе, были близки и занимались любовью, они могли делать намного больше, чем простое слово, употребленное автором. — Он сделал паузу. — Миссис Уайт, это единственное точное слово, которое изображает данное действие. Его невозможно истолковать неправильно, в отличие от предложенных вами эвфемизмов, которые имеют тот же самый смысл. Тогда почему вы считаете самое точное слово неприличным?
— Потому что его не употребит ни один уважающий себя человек. — После этого она с триумфом добавила: — Его нет даже в словарях.
Барретт не хотел настраивать против себя жюри, поэтому согласился со свидетельницей.
— Вы совершенно правы в отношении словарей, миссис Уайт. Во всех словарях, начиная со Словаря английского языка доктора Джонсона и кончая Оксфордским словарем английского языка и Словарем английского языка издательства «Рэндом-хаус», это слово являлось табу и не вносилось в словари. Новый международный Уэбстеровский словарь тоже не включает в себя это слово, потому что, как прямо сказали редакторы, оно может встревожить некоторых читателей, вызвать споры и повредить словарю в коммерческом плане. Но по мере того как люди становятся более образованными, по мере того как темп нашей жизни ускоряется и наши средства общения должны становиться все более и более точными, это слово начинает появляться в печатных работах, так же как множество других похожих слов. Эрик Патридж в своем Словаре сленга дает его определение. Вам известно, что означает это слово, миссис Уайт?
— Нет.
— У него долгая и почтенная история. Патридж считает, что оно произошло от германского слова, которое означает «ударять, бить, колотить». На жаргоне оно значит «совокупляться». Лорд Кеннет, который писал под псевдонимом Уэйланда Янга, утверждает, что германское слово, в свою очередь, произошло от греческих, латинских и французских слов, означающих «давать плоды и плодородие». Следовательно, полный смысл его следующий: «Мы наслаждаемся друг другом, приносим плоды в блаженстве и становимся плодородными». Миссис Уайт, если вы знакомы с Шекспиром, Бернсом, Джойсом или Лоуренсом, тогда вам должно быть известно это слово, которое вызвало у вас такое недовольство в «Семи минутах». Когда «Любовник леди Чаттерлей» Д. Г. Лоуренса попал в английский суд в тысяча девятьсот шестидесятом году, прокурор, мистер Гриффит-Джоунс, подсчитал и довел до сведения суда, что это слово встречается в книге не менее тридцати раз. Тем не менее суд нашел его приемлемым, как и саму книгу. Более того, в статье о процессе лондонские «Гардиан» и «Обсервер» употребляют это слово в печатной форме. Ни одна из этих газет не сообщила, что получила хоть одно гневное письмо от читателей.
— Они стараются продавать газеты, так же как Джадвей старался продавать свою книгу, — твердо ответила миссис Уайт. — Все равно я считаю его неправомерным и аморальным.
— Давайте, миссис Уайт, вернемся к «Семи минутам», ее языку и словам, которые кажутся вам оскорбительными. Следующее слово, которое не понравилось вам, означает мужской половой член. Вы находите его грязным?
— Да.
— Наши этимологические слова дают много значений этого слова. Самое старинное уходит в далекий тысяча пятьсот девяносто второй год. Оксфордский словарь английского языка пишет, что на жаргоне это «пенис», и обозначает «предмет, который может проткнуть», все, что имеет форму пики, или шипа, или мужского фаллоса. Уильям Шекспир использовал его точно в таком же смысле, как и Дж Дж Джадвей. И вы по-прежнему считаете его неприличным?
— Да, считаю.
— Следующее слово, которое кажется вам оскорбительным, означает «петух», «кран» и «половой член». Великие драматурги Бимонт и Флетчер использовали его в своей пьесе «Обычай страны». Я бы согласился с вами, если бы вы назвали его вульгаризмом, но очень сомневаюсь, что его можно назвать неприличным.
— Я считаю его неприличным.
— И еще вы возражаете против употребления слова, обозначающего презерватив. Правильно?
— Правильно, возражаю.
— Оно означает тонкую безопасную оболочку из резины, которую надевают на мужской половой член во время полового акта, или коитуса, чтобы не заболеть венерической болезнью или чтобы партнерша не забеременела. Не могу представить, против чего можно возражать здесь. У него тоже длинная и почтенная история. В примитивном виде его изобрел в тысяча пятьсот шестидесятом году доктор Фалломия. Тогда это была оболочка из грубой ткани, которой редко пользовались. В восемнадцатом веке английский врач по имени Контон придумал более удобный контрацептив из рыбьего пузыря и кожи ягненка. От него и произошло современное название. Конечно, Джадвей не мог пройти мимо этого слова в своей книге, потому что в тысяча девятьсот тридцать четвертом году еще не существовало противозачаточных таблеток.
Губы миссис Уайт крепко сжались и превратились в тонкую линию. Майк Барретт засомневался, стоит ли переходить к последнему слову, оскорбившему моральные устои свидетельницы, но решил, что это необходимо.
— И наконец, миссис Уайт, мы добрались до последнего слова, на которое вы показали. Это слово обозначает женские половые органы. Джадвей честно использует и этот вульгаризм. Его история уходит в средние века. Оно произошло от латинского «cuneus», что означает клин. Еще в тысяча триста восемьдесят седьмом году его применил Чосер. В «Двенадцатой ночи» Шекспир произносит его по буквам. В одной из своих пьес его использовал Флетчер. Джадвей употребил его так же, как Пьетро Аретино, итальянский сатирик, протеже римских пап, который призывал честно употреблять слова. «Почему вы не говорите „да“, когда на самом деле хотите сказать „да“, и „нет“, когда хотите сказать „нет“?» Миссис Уайт, неужели вы не находите ценности в книге, в которой автор, пишущий о настоящем сексе, говорит «да», когда хочет сказать «да»?
— Я говорю «нет», когда хочу сказать «нет»! — резко ответила женщина.
По комнате пронесся смех, и Барретт с уважением посмотрел на свидетельницу. Внешний вид оказался обманчивым.
— Миссис Уайт, поймите, пожалуйста, о чем я говорю. Я не хочу сказать, что грубые и вульгарные слова должны использоваться всеми и повсеместно. Я не хочу сказать, что вы обязаны употреблять или выслушивать их. Лично я тоже не склонен часто пускать их в ход в присутствии женщин, но не потому, что эти слова неправильные, а потому, что такое получил воспитание. Я хочу только сказать, что многие писатели, начиная с Чосера и кончая Джадвеем, должны иметь свободу пользоваться честными и точными словами, когда пишут честно и хотят сохранить верность своим героям и своему времени. В замкнутом мире книги вы можете прочитать и отвергнуть их, если хотите. Джадвею была нужна именно такая свобода. Великие писатели раньше обладали ею. Я надеюсь убедить вас согласиться, миссис Уайт, что Дж Дж Джадвей в стремлении быть честным по отношению к своему таланту, мастерству и самой книге, в стремлении писать правдиво и без стыда, опирался на здоровый исторический опыт, используя в «Семи минутах» честный и откровенный язык.
— Меня не интересует прошлое, мистер Барретт. Меня волнует защита морали сегодня, особенно морали молодежи. Молодежь нужно защищать, если мы не хотим деградировать или вымереть, как это произошло с другими нациями.
— Миссис Уайт, как средняя американка, считаете ли вы, что среднему учащемуся или студенту такой язык может причинить вред или даже привести к чему-то худшему?
— Считаю. С нашей молодежью сейчас творится что-то ужасное. Они открыто используют в повседневной речи грязные слова, пишут их на стенах в публичных местах, печатают в этих маленьких ужасных еженедельных газетенках. Если это не остановить, то следующее поколение не будет знать, что такое мораль. Почему они ведут себя так? Кто в этом виноват? Я вам могу сказать. Они ведут себя так,
