— Мы — на втором, главном перроне. Сейчас мы пересечем железнодорожные пути и войдем в здание вокзала. Вон те три вагона сейчас отцепят от поезда и перегонят на Гарде-Малад, соседнюю станцию, предназначенную для инвалидов, которым необходимы кресла-каталки. Оттуда их заберут специальные автобусы. А теперь держитесь меня и не потеряйтесь.
Они перешли через пути и приблизились к двери, над которой висел плакат: «ACCUEIL DES PELERINS».
— Это означает: «Приветствуем паломников!» — перевел отец Вудкорт.
Главный зал железнодорожного вокзала ничем не отличался от других своих собратьев по всему миру. Аманда видела таких десятки. Невзрачные деревянные скамейки коричневого цвета рядами выстроились на черном полу, покрытом линолеумом, и единственным, на чем останавливался взгляд, была цветная фреска с изображением горного пейзажа.
Их группа прошла через здание вокзала, миновала стоянку такси и оказалась на площадке, заставленной рядами автобусов.
— Наш автобус вон там, впереди, — сообщил своим спутникам преподобный Вудкорт. — Видите таблички, на которых написаны названия гостиниц? — Он указал рукой. — А вот и наш автобус, между «Альбионом» и «Часовней».
С этими словами священник уверенно двинулся к автобусу, табличка на котором гласила: «Галлия и Лондон».
Через двадцать минут автобус остановился возле одноименной гостиницы, и, выгрузившись из него, паломники следом за отцом Вудкортом вошли в просторный вестибюль. Преподобный, действуя словно умелый пастух, согнал их в центр вестибюля, велел набраться терпения и не расходиться, пока он не уладит все формальности с размещением.
Аманда продолжала тревожиться за Кена. Впервые после того, как они сошли с поезда, молодой человек нашел в себе силы заговорить.
— Мы здесь, — прошептал он, — мы в Лурде. У нас получилось.
— Да, родной, у нас получилось, — кивнула Аманда, погладив его по руке.
Вернулся преподобный Вудкорт, сжимая в руке стопку конвертов, и потребовал внимания. Вокруг него немедленно воцарилась тишина.
— Я организовал размещение, — объявил он, — и сейчас буду называть ваши фамилии в алфавитном порядке. В каждом из этих конвертов находится карта Лурда, несколько информационных проспектов, номера ваших комнат и ключи от них.
Дойдя до буквы «К», священник выкрикнул:
— Мистер и миссис Кеннет Клейтон.
Поморщившись, как от зубной боли, Аманда приняла предназначенный для них конверт.
Закончив раздавать конверты, отец Вудкорт снова попросил внимания.
— Вся информация, которая может вам понадобиться, содержится в полученных вами проспектах, — сообщил он. — Номера ваших комнат, расписание завтраков и ужинов, стоимость которых включена в ваш полупансион, а также все остальное, что необходимо знать об этой гостинице.
Он прочистил горло.
— Кто хочет, может сразу отправиться к себе в номер, распаковать вещи, принять душ, отдохнуть. Если ваш багаж еще не доставлен в номера, скоро он прибудет. Обедать будем внизу, на первом этаже, прямо под вестибюлем, после чего те, кто пожелает, могут понаблюдать за очень красивой процессией — факельным шествием неподалеку отсюда. Если же кто-то предпочитает отправиться прямиком в грот, я готов проводить их туда. Хочет кто-нибудь идти в грот? Поднимите руки.
Аманда увидела, что примерно две трети их группы с энтузиазмом воздели руки вверх. Среди них был и стоявший рядом с ней Кен.
— Нет, Кен, тебе нельзя идти! — отчаянно зашептала Аманда. — Я тебя не пущу! Сейчас ты должен отдохнуть, а в грот можно сходить и завтра. Это от тебя не уйдет.
Кен окинул жену снисходительным взглядом.
— Милая, мне необходимо отправиться туда прямо сейчас и помолиться там. Мне становится легче от одной мысли об этом. Увидимся перед ужином.
Аманда в смятении провожала взглядом Кена, когда он, ковыляя, направился к выходу из гостиницы вместе с большей частью паломников, которые предпочли отдыху посещение грота в сопровождении своего пастыря. Кроме нее, в вестибюле не осталось почти никого, если не считать кучки паломников, стоявших поодаль в ожидании лифта и обсуждавших планы посетить мессу, которая должна была состояться завтра, в день Успения Богородицы.
Аманда открыла выданный ей конверт. Мистеру и миссис Клейтон был отведен номер 503 на пятом этаже. Подхватив дорожную сумку, Аманда присоединилась к группе постояльцев, ожидающих лифта. Она просто не понимала этого Кена Клейтона. Измученный до предела, с мучительными болями в ноге, он все же тащится в пещеру на горе, чтобы изводить себя молитвами в надежде на чудесное исцеление, подобное тому, которое якобы обрела какая-то там миссис Мур! Куда подевался тот благоразумный Кен, каким он был в Чикаго, — умница, блестящий юрист? Разве раньше поверил бы он во всех этих миссис Мур с их чудесными исцелениями? Разве стал бы он ожидать чудес? Нет, здравый смысл подсказал бы ему, что в основе необъяснимых, казалось бы, случаев выздоровления лежит не божественное провидение, а психосоматика. Такое может произойти далеко не со всеми и уж, конечно, не с Кеном, страдающим тяжелейшим, почти неизлечимым недугом.
Наконец пришел лифт, и Аманда вместе с остальными втиснулась в тесную кабину. Лифт поднимался медленно, останавливаясь на каждом этаже, и, когда кабина наконец доползла до пятого, в ней оставались лишь двое пассажиров — Аманда и какой-то скрюченный паломник. От лифта тянулся длинный коридор, и Аманде пришлось проделать немалый путь, прежде чем она добралась до номера 503. Поворот ключа в замочной скважине — и дверь открылась. Теперь у нее, по крайней мере, будет возможность отдохнуть до возвращения Кена.
Однако, войдя в комнату, она остановилась как вкопанная и часто заморгала, настолько неожиданная картина предстала ее взгляду. В туристических проспектах гостиницу «Галлия и Лондон» рекламировали как уютный трехзвездочный отель, но эту комнату вряд ли можно было назвать гостиничным номером. Это вообще была не комната, а какая-то грязная каморка, кое-как приспособленная для проживания двух человек. Две сдвинутые вместе кровати, застеленные покрывалами тошнотворного зеленого цвета, занимали почти все пространство комнаты. Слева от сомнительного лежбища стояли маленький столик с откидным стулом и убогий комод с мутным зеркалом. Других предметов обстановки не было, если не считать двух продолговатых ниш по обе стороны спинки кровати, в которых стояли статуэтки Иисуса и Девы Марии.
На противоположной стороне комнаты располагалось окно, с двух сторон которого безвольно повисли вылинявшие, измятые занавески. Когда Аманда захотела открыть створки окна, чтобы впустить в комнату хоть немного свежего воздуха, ей пришлось протискиваться между кроватью и столиком. Подняв раму, Аманда увидела на противоположной стороне парка длинную процессию паломников, а по ее ушам вновь ударил заунывный мотив. Это был припев уже многократно слышанного ею гимна Лурда.
Аманда с трудом прошла к двери, ведущей в ванную комнату. Там она обнаружила заржавленную сидячую ванну, унитаз, биде и рукомойник. Краска на ящике с зеркалом, висевшем над раковиной, облупилась, единственная лампа дневного света, установленная над ним, противно мигала.
Обессилев от отчаяния, Аманда рухнула на край ближайшей кровати, и ей захотелось плакать. Это место не предназначено для них! Они не должны здесь находиться! Кто угодно, только не Кен, который нуждается в покое, комфорте и заботливом уходе! Он просто не сможет жить в этой мерзкой дыре!
Аманда попыталась сосредоточиться и придумать какой-нибудь выход, но в голову ничего не приходило. Все места в городских гостиницах, как она слышала, были забронированы уже несколько недель назад, поэтому переехать в другое место не представлялось возможным. Разве что… разве что удастся отыскать что-нибудь более приемлемое в каком-нибудь из соседних городков.
И тут Аманда вспомнила шикарный отель, в котором она прожила двое суток летом после окончания университета. Изумительное, потрясающее место, которое, кстати, находится совсем недалеко от святынь Лурда. Вот там действительно можно пожить, и бедный Кен будет чувствовать себя уютно и комфортно на
