Взволнованный ответ шепотом — и Гарло вдруг засмеялся.
— Ну, ну, глупый вы, больше ничего не скажу. Никогда не делайте ничего подобного. Хорошо еще, что полиция не могла разобрать вашей записки.
Джим почти забыл о существовании бородатого человека. Он слышал, как дверь открылась, и быстро побежал по лестнице, пока не очутился в вестибюле. Стрелки серебряных часов на камине показывали пять.
Снова спускался лифт, и, спрятавшись в углубление, Джим увидел, что Гарло вошел в библиотеку.
В одну секунду сыщик был в лифте и нажал верхнюю кнопку. Когда лифт достиг верхнего этажа, вдруг что-то случилось. Несколько мгновений Джим не мог понять, что это такое. Две лампы на крыше лифта погасли, внизу что-то блеснуло синеватым светом, и оттуда сверкнула молния.
Джим схватился за решетку, которая в верхнем этаже достигала потолка. Она не пошевелилась; он толкнул ногой дверь, но она была из кованной стали. В течение трех часов второй раз в ловушке! Он услышал, как входная дверь внизу закрылась — и затем молчание.
— Элк!
Откуда-то раздался глухой голос Элка.
— Можете вы спуститься в холл?
— Попытаюсь.
Перед Джимом, заключенным в клетку, была дверь в комнату миссис Эдвинс, и вдруг ручка двери медленно повернулась.
Дверь слегка отворилась, еще немного… и Эйлин Риверс вышла на площадку.
— Эйлин! — хрипло закричал он.
Она увидела его измученное лицо.
— А, полицейский волокита, — попробовала она пошутить, — пожалуйста, отвезите меня домой.
— Кто завел вас сюда? — спросил он, почти не веря своим глазам.
— Никто, я пришла по доброй воле, — о, Джим, какой он милый!
— Боже мой, — простонал человек в клетке. — А я и не заметил этого!
Глава 23
За двенадцать часов до этого драматического момента шофер, жевавший резинку, почувствовал себя неловко.
— Сумасшедший и женщина в обмороке! — размышлял он. — Очень затруднительно.
Нагнувшись, он поднял девушку и перекинул ее через плечо. Свободной рукой поставил безумца на ноги.
— Вы ударили меня! — пропищал Элленбери.
— Вы живы, — невозмутимо сказал шофер, — значит, я не бил вас.
— Вы задушили меня!
— Вперед, Синяя Борода, — нетерпеливо крикнул шофер.
По-видимому, сто сорок фунтов женского тела были вполне ему по силам; идя следом за маленьким человечком, которого он держал за шиворот, шофер весело посвистывал.
Он поднялся на каменные ступени и вошел в холл. Из-за угла верхней площадки лестницы выглянула горничная и чуть не свалилась со ступеней, так ее поразило, что в Ройальтон-хаузе что-то случилось, а ведь до сих пор тут никогда ничего не случалось.
Шофер опустил девушку в небольшое кресло. Глаза ее были открыты: ей было дурно.
— Самое лучшее для нее теперь — чашка чая, — сказал шофер и так повелительно позвал горничную, что та даже не взглянула на своего хозяина. Тот стал как будто еще меньше ростом; в руке он все еще держал мокрую ручку топора.
— Я думаю, вам лучше куда-нибудь положить этот топор, — спокойно сказал шофер.
Только тогда Эйлин заметила его присутствие. У него были смешные усы, как у моржа, и когда он говорил, они поднимались и опускались. Ей хотелось смеяться, но она знала, что это истерика. Она посмотрела на топор, его ручка была мокрая и скользкая. Вздрогнув, она повернулась к шоферу; он говорил что-то тоном оракула, этот тон ей напоминал кого-то. Она заметила, что и он смотрит на нее, и ей стало неприятно.
— Вы должны помочь мне, барышня, — серьезно сказал он.
Она кивнула. Ей хотелось помочь ему; ведь если бы не он, ее не было бы теперь в живых.
Шофер посмотрел на Элленбери и с гримасой боли оторвал свои усы.
— Ну, слава Богу, избавился, — и он придвинул стул к огню. — Почему вы не снимаете пальто? От него идет пар.
Он посмотрел на топор, прислоненный к камину, и, протянув за ним руку, положил его к себе на колени и попробовал острие.
— Не очень острый, но все-таки страшный, — сказал он к положил свою большую руку на плечо сжавшегося человека. — Элленбери, дружище, вы все это видели во сне!
Элленбери ничего не сказал.
— Скверные были сны? Моя вина. Я требовал от вас слишком большого напряжения, надо было давно ослабить.
Теперь Элленбери заговорил шепотом:
— Вы Гарло?
— Да, я Гарло. Гарло Великолепный! Разбойничий барон из Парк-Лейна. Отличное заглавие, если вы напишете мою биографию.
Мистер Гарло посмотрел на девушку и дружески улыбнулся.
Элленбери не сопротивлялся, когда Гарло снял с него пальто.
— Снимите башмаки.
Старик повиновался; он всегда слушался Гарло.
— Когда вы уезжаете? — Гарло бросил быстрый взгляд на чемоданы.
— Завтра.
— Целого чемодана денег хватит для путешествия любому человеку, — сказал Гарло.
— Но они ваши! — почти закричал Элленбери.
— Нет, они ничьи. Деньги принадлежат тому, у кого они в руках. Это моя непрекословная доктрина. Поезжайте в Швейцарию. Очень может быть, что вы сумасшедший, я думаю, что да. Но сумасшествие нельзя вылечить ежедневным пребыванием среди сумасшедших. Было бы нехорошо отправить вас в сумасшедший дом. Вы больше никогда не будете стремиться убивать кого-нибудь. Вы никогда не будете думать об убийствах!
— Никогда! — старик заплакал.
— Наш друг Ингл завтра уезжает на континент, поезжайте с ним. Я не знаю, куда он едет, уж, конечно, не в Россию.
Все время, пока Гарло говорил, Эйлин чувствовала, что он чем-то обеспокоен. Появилась горничная с чаем, и Гарло стало как будто легче.
— Пейте, пока горячий, — сказал он, и когда служанка вышла, придвинулся к Эйлин и добавил, понизив голос: — Он не отвечает. Вы заметили? Да, это была моя ошибка, я держал его в слишком большом напряжении. Если бы я ослабил…
Гарло покачал головой, его толстые губы надулись и опустились.
— Я увезу вас обоих, — заговорил он снова, — вы можете быть очень полезной. Если же вы хотите вернуться к Карлтону и рассказать ему обо всем… этом, — он кивнул в сторону безумного старика у камина, — я вас не остановлю. Во всяком случае это конец!
— Конец — чей?
— Конец шутника Гарло, — сказал он. — Разве вы не видите? Вот сумасшедший человек, пытавшийся убить вас. Почему? Потому что он думал, что вы знаете его намерение украсть деньги и бежать. Вот Гарло Великолепный, нацепивший на себя, как сыщик из романа, какие-то потешные усы. Почему? Представьте себе, что эти вопросы предложит полиция. Элленбери, конечно, наговорит много, и безумного, и разумного. Полиция не особенно сообразительна, но до некоторой степени. Она пронюхает все остальные шутки. Мне нужен один день. Останетесь ли вы в Парк-Лейне на один день?
