Схватив её за запястье, Кирс сдавил его, удерживая, пока она не отпустила его.
— Я слишком близко. — Глаза Огюстины расширились в ответ на такое признание, но затем на её лице появилась чисто женская удовлетворенная улыбка.
Подхватив женщину под ягодицы, Кирс без труда приподнял её перед собой, создавая для себя промежуток между её бедрами. Слегка подогнув колени, он уткнулся своим стволом в желанное отверстие. Смоченная её соками, его головка надавила туда, преодолевая начальное сопротивление её тела. Огюстина обвила ногами его поясницу, в то время как он медленно, дюйм за дюймом, начал продвигаться внутрь, давая ей время привыкнуть к нему.
— Ты такой большой, — простонала она. Уткнувшись лицом в его шею, она покусывала и тут же зализывала его плоть. Кирс ругнулся про себя, остатки его самоконтроля стремительно таяли. Её влагалище сомкнулось вокруг него, омывая его ствол своим влажным жаром. Лёгкие сокращения её лона прокатывались пульсацией по его напряжённому члену. Яички подтянулись ещё плотнее.
Он вдавился в неё своими чреслами и был вознагражден, когда она, сделав прерывистый вдох, в ответ крутанула бедрами. Прижав её к стене, он толкнулся внутрь. Сначала медленно, но больше трех ударов в таком темпе выдержать он не смог. Его бёдра начали двигаться всё быстрее, пронзая её с нарастающей силой.
Огюстина вскрикнула, цепляясь за его голову и за плечи. Он чувствовал, что везде, где её руки касались его, оставалось её клеймо. Кирс знал, что уже никогда не станет прежним. И уже никогда для него не будет существовать другой женщины.
— Кирс!.. — Огюстина, пряча лицо у него на плече, со стоном выкрикнула его имя. Продолжая вдалбливаться в неё, он вздрогнул от удовольствия. При каждом его ударе её внутренние мышцы сокращались. Одной рукой удерживая её в устойчивом положении, он использовал свободную руку, чтобы погладить её набухший клитор. Крошечный комочек нервов был твердым и влажным от её соков.
С губ Огюстины снова с громким криком сорвалось его имя, и он кончил, рыча её имя в ответ. Его оргазм, зародившийся в основании его естества, выстрелил прямо через головку. Её наполнило горячим семенем. Кирс снова и снова толчками извергался в неё, и Огюстину опять унесло за грань. Ее горячее влагалище так туго сжалось вокруг его плоти, что у него перехватило дыхание.
Наконец, ее ноги расслабились, опускаясь на пол. Держа её неподвижно, Кирс осторожно вышел из её тела. Разъединяясь, оба застонали.
Поначалу она не могла поднять на него глаз, он ощущал её стеснение, её неловкость после случившегося. Её характер был создан из противоречий — необузданная дикость в один момент, и непроницаемая сдержанность в другой. Взяв её за подбородок, он приподнял её лицо вверх.
— Спасибо. — Словами нельзя было выразить благодарность за то, что она подарила ему.
— Пожалуйста, — ответная улыбка была очень женственной и в то же время легкомысленно- игривой. — Кажется, мне потребуется ещё одна ванна или хотя бы пруд какой-нибудь.
Завязывая свои штаны, Кирс понимающе хмыкнул и наклонился, чтобы подобрать с пола её аналогичный предмет гардероба.
— Я всё ещё хочу показать тебе город. — Он отдал штаны ей, и Огюстина быстро натянула их на себя, туго затягивая шнурки. Затем запахнула свой жилет, прикрывая груди, и застегнула пуговки.
— Дай мне пять минут. — Развернувшись, Огюстина торопливо поднялась вверх по лестнице.
Кирс наблюдал за её походкой, восхищаясь стройными, длинными ногами, хотя в просторных штанах разглядеть их было трудновато. Тогда он направился на кухню. На его голову срочно требовалось опрокинуть ведро холодной воды. Может, это успокоило бы его настолько, чтобы не возникало желания тут же взять её снова.
В действенности этого способа в отношении себя он сомневался, но надеяться-то ведь можно всегда.
Огюстина чувствовала себя так, будто голова у неё крутится на шарнирах. Вытягивая шею в разные стороны, она пыталась увидеть всё сразу. Город был удивительнейшим. Ни одно из зданий не превышало трёх этажей, и все были построены из известняка или дерева, либо из их сочетаний. Это придавало улицам ощущение неразрывности линий, тождественности. И всё же каждый дом или деловое здание отличались друг от друга. Парадные двери всех строений были разукрашены во все цвета радуги, плюс к тому повсюду во множестве были установлены приоконные ящики, засаженные экзотическими лиственными и цветущими растениями.
Рынок вообще представлял собой феерию зрелищ и звуков. Продавалось буквально всё: от тканей и драгоценностей до разнообразных продуктов питания. Тут же можно было купить сельскохозяйственных животных для фермы или новую одежду. Все товары находились прямо здесь, в ларьках под открытым небом. Хотя этим утром, похоже, самой большой здешней достопримечательностью была она, Огюстина. Везде, куда бы они ни пошли, люди в открытую пялились на неё.
Идя рядом с Кирсом, Огюстина чувствовала себя неловко, но в полной безопасности. Как женщина- археолог, она побывала во многих странах мира, где белая женщина, которая носила штаны и не покрывала голову, считалась чем-то диковинным. А если сюда добавить её рост, то станет понятно, почему она привыкла быть в центре внимания. Однако уж точно, это не самое приятное ощущение. Хоть ей и пришлось вырядиться в местную одежду, всё равно было ясно, что она не здешняя. Её кожа была намного светлее, чем у всех остальных.
Видимо, люди хорошо знали Кирса, потому что к нему со всех сторон постоянно обращались с приветствиями. Некоторые из женщин, увидев, что она одета в штаны, прискорбно поджимали губы и качали головами. Спина у Огюстины застыла. У себя дома она тоже не вписывалась в окружение, потому что многие считали её слишком мужеподобной, но и здесь отношение к этому видимо ничем не отличалось.
Кирс чуть сжал её плечо и подвёл к продавцу фруктов. Выбрав один, он заплатил хозяину.
— Попробуй. — Снаружи плод покрывала ворсистая кожура, но когда Кирс разломил его, оказалось, что внутри он очень сочный. Когда же он поднёс одну дольку к её губам, и она прикусила зубами сочную мякоть, в рот брызнул приятный на вкус, ароматный сок.
— Он такой душистый и сладкий! — Плод чем-то напоминал апельсин, но был гораздо темнее цветом и не с таким резко выраженным запахом. Огюстина прожевала его и проглотила.
— Что это?
— Агмар. — Кирс отломил от плода большую часть и дал ей, прежде чем доесть свою долю.
— Очень вкусно. — От нетерпения пачкая соком губы и пальцы, она с наслаждением лакомилась диковинным фруктом.
Покончив с ним, Огюстина озабоченно уставилась на свою руку. Кирс улыбнулся, поднёс её ладонь к своим губам и слизал липкий сок. Огюстина чуть не застонала, когда его теплый рот по-очереди вобрал в себя её пальцы.
— Кирс… — она попыталась выдернуть у него свою руку, но он продолжал крепко держать её за запястье, пока не закончил. Осознав, что они оказались в центре пристального внимания окружающих, Огюстина почувствовала, что щёки залило краской. Она снова дёрнула руку, и на сей раз ей удалось освободиться.
— Что-то не так? — Кирс, улыбаясь, смотрел на нее, в глазах мерцали озорные огоньки.
Хотелось тоже поддразнить его, отбросив к чертям все предосторожности, даже может перецеловать и облизать его пальцы в ответ, но сделать этого она не могла. Слишком много глаз наблюдало за ними, осуждало их, и это раздражало до ужаса. Втянув голову в плечи, Огюстина засунула ладони подмышки.
— Может, пойдём уже?
Его улыбка поблёкла, брови нахмурились.
— Я не хотел огорчить тебя.
Замечательно, мало она чувствовала себя смущённой, так теперь ещё и неблагодарной к тому
