Роз попыталась усмехнуться, но, почувствовав боль, тут же оставила свою затею.
— Айрис, прости меня.
— И ты меня тоже, старушка. — Она помахала подруге и вышла из квартиры.
По причинам, известным только ей самой, Айрис вернулась через два часа, неся в руках покупки из магазинов и чемодан.
— И не смотри на меня так, — строго заявила она, растворяя таблетку аспирина в стакане воды. — Я собираюсь последить за тобой денек-другой. Исключительно из корыстных целей, разумеется. Я привыкла охранять свои вложения. Да и в любом случае, — добавила она, почесывая Миссис Антробус подбородок, — кому-то ведь надо кормить эту отвратительную кошку. Если она сдохнет от голода, ты же устроишь настоящий вой.
Несмотря на депрессию и не покидающее ее чувство одиночества, Роз была тронута заботой подруги.
Сержант полиции Джефф Виатт с недовольным видом крутил в руке винный бокал. Он сильно устал, его подташнивало. Сегодня была суббота, и он с удовольствием сейчас оказался бы на очередном футбольном матче. Но, увы, в данный момент ему приходилось смотреть на Хэла, тыкающего вилкой в отбивную, и это зрелище действовало на Джеффа удручающе.
— Послушай, — начал он, пытаясь собраться с духом, чтобы в его голосе не прозвучало раздражение. — Я выслушал тебя, но вещественные доказательства и свидетельские показания говорят сами за себя. И что ты мне предлагаешь сделать с ними? Подкупить кого-нибудь?
— Трудно все это назвать свидетельскими показаниями, если они с самого начала были куплены, — огрызнулся Хэл. — Все же было подстроено! — он сердито, толчком, отодвинул от себя тарелку. — Зря ты отказался от еды, — кисло добавил он. — Может быть, у тебя бы исправилось настроение.
Виатт отвернулся.
— У меня нормальное настроение, а поесть я успел как раз перед тем, как приехал сюда. — Он закурил сигарету и посмотрел на входную дверь ресторана. — Я всегда неуютно чувствовал себя на кухне, особенно, с тех пор, как увидел тех женщин на кухне у Олив. И оружия убийства, и лужи крови. Мы не могли бы перейти в зал?
— Перестань дурачиться, — грубо оборвал товарища Хэл. — Проклятье, Джефф, ты же стольким мне обязан!
Виатт вздохнул.
— И чем же я тебе помогу, если начну оказывать сомнительные услуги бывшему полицейскому?
— А я и не прошу тебя о сомнительных услугах. Просто сделай так, чтобы на меня больше никто не оказывал давления. Дай мне возможность развернуться.
— Каким образом?
— Ну, ты бы мог поговорить с инспектором и убедить его в том, что ему надо немного отступить.
— И это ты называешь не сомнительной услугой? — Уголки его рта опустились. — Да я уже пробовал беседовать с ним. Но он считает, что это не игра. Он новенький, он очень честный, он ненавидит всех, кто нарушает правила, особенно, если этот человек — полицейский. — Джефф стряхнул пепел с сигареты на пол. — И не надо было тебе уходить от нас, Хэл. Я же тебя предупреждал. За пределами полицейского участка все кажется безнадежным.
Хэл потер небритую щеку.
— Было бы совсем неплохо, если бы мои прежние коллеги перестали обращаться со мной, как с преступником.
Виатт уставился на кусок недоеденной отбивной на тарелке Хоксли. Его снова начало мутить.
— Ну, если ты уж так заговорил, то напомню о том, что тебе не надо было вести себя столь безрассудно, тогда и они относились бы к тебе по-другому.
Хэл неприязненно прищурил глаза.
— Очень скоро ты пожалеешь о том, что сказал.
Виатт пожал плечами, о подошву своего ботинка потушил окурок и бросил его в раковину.
— Я не понимаю тебя, старина. Я стою на твоей стороне с того самого момента, как инспектор наехал на тебя. Мне это дорого обошлось, можешь не сомневаться. — Он отодвинул стул и поднялся. — Зачем тебе понадобилось брать быка за рога и идти напрямик, когда ты должен был сделать все как следует, согласно закону?
Хэл кивнул в сторону двери.
— Вон отсюда, — холодно произнес он. — Прежде чем я не оторвал тебе твою двуличную голову.
— Ну, а какую проверку ты у меня просил?
Хэл порылся в кармане и очень скоро выудил оттуда визитную карточку.
— Вот тут есть ее фамилия, имя и адрес. Посмотри, что там у нас есть на нее.
— И что ты хочешь найти?
Хэл неопределенно пожал плечами.
— Все. Что угодно, чтобы я мог развязать себе руки. Уж слишком своевременно она начала писать эту книгу. — Он нахмурился. — Дело в том, что я не верю в совпадения.
Одно из преимуществ быть толстой заключалось в том, что так значительно легче прятать разные вещи. Любой выступ тут или там оставался незамеченным, а теплая впадинка между грудей Олив могла бы вместить что угодно. Так или иначе, но она сама уже давно обратила внимание на то, что тюремщики предпочитают не обыскивать ее слишком тщательно, исключая те редкие случаи, когда в этом есть крайняя необходимость. Поначалу Олив решила, что они побаиваются ее, но потом должна была признаться себе в том, что их отпугивала ее безобразная фигура. По негласным законам, существующим внутри тюрьмы, считалось, что даже если тюремщикам разрешается говорить все то, что они думают, за спиной заключенной, в ее присутствии они все же придерживали язык за зубами и относились к ней с должным уважением. Таким образом, ее страдальческие слезы, возникавшие при каждом обыске, когда ее огромное тело содрогалось в рыданиях, да и нежелание самих тюремщиков ощупывать Олив привели к положительному для нее результату, и в итоге ее обыскивали только формально, едва касаясь руками просторного платья.
Тем не менее, проблемы у Олив оставались. Ее маленькая семейка восковых фигурок, нелепо раскрашенных, в париках из ваты и темных тряпочках, имитирующих одежду, тем не менее, быстро таяла от тепла ее кожи и теряла форму. И тогда Олив с бесконечным терпением вновь принималась восстанавливать их, в первую очередь не забывая вынуть булавку, при помощи которой она прикалывала парик к голове очередной куклы. Сейчас ей стало интересно, похожа ли фигурка мужа Роз на него самого.
— Какая ужасная квартира, — критически заметила Айрис, сидя на диване, обитом искусственной кожей, и недовольно рассматривая скучные серые стены. — Неужели тебе никогда не хотелось хоть немного ее оживить?
— Нет. Я же здесь не навсегда. И эта комната для меня — как зал ожидания.
— Ты живешь здесь уже целый год. Не понимаю, почему ты не используешь деньги от развода на то, чтобы купить себе дом.
Роз прислонилась затылком к спинке стула.
— А мне нравится находиться в зале ожидания. В нем можно оставаться сколько угодно и при этом не ощущать за собой никакой вины. И делать ничего не надо — только ждать.
Айрис задумчиво воткнула сигарету между ярко накрашенными блестящими губами.
— Чего же ты ждешь?
— Сама не знаю.
Айрис чиркнула кремнем зажигалки и поднесла огонек к кончику сигареты. Ее пронзительный взгляд так и сверлил подругу.
— Одно меня удивляет, — заговорила она. — Если это был не Руперт, то зачем твоему бывшему мужу снова понадобилось оставлять на моем автоответчике довольно слезливое послание, где он извиняется за
