выплату из наследства, они будут вынуждены заплатить.
Но Джек уже не слушал. Он побросал краски, кисти и баночки с растворителем в сумку и снял портрет Джоанны Лассель с мольберта.
– Мне нужно идти. Послушай, я не могу пока забрать все остальное, так как еще не подыскал студию, однако постараюсь освободить комнату на этой неделе. Хорошо? Я пришел только за сменой одежды: после ночи в машине она несколько помялась.
Художник направился к двери, закинув сумку на плечо и засунув портрет под мышку.
– Минутку, мистер Блейкни. – Купер встал и преградил ему путь. – Я с вами еще не закончил. Где вы были в ночь смерти миссис Гиллеспи?
Джек посмотрел на Сару.
– Я был в Стратфорде, – сказал он спокойно, – с актрисой по имени Салли Беннедикт.
– Как я могу с ней связаться?
– Через Королевскую шекспировскую труппу [16]. Она играет Джульетту в одном из их спектаклей.
– Спасибо. Да, и еще одно: как человека, близко знавшего умершую, я должен предупредить вас – если вы и дальше собираетесь спать в машине, то потрудитесь показываться в полицейском участке каждый день, в противном случае я буду вынужден выписать ордер на арест. Нам также нужны ваши отпечатки пальцев, чтобы сравнить их с теми, что мы нашли в «Кедровом доме». В среду утром в фонтвилльском здании прихода будут работать дактилоскописты. Если не сможете прийти, вам придется сдать отпечатки в участке.
– Я приду.
– Где вас искать в случае необходимости?
– Я сейчас на попечении миссис Джоанны Лассель, «Кедровый дом», Фонтвилль.
Джек толкнул дверь ногой и вышел в коридор. Судя по количеству пятен и царапин на двери, он проделывал это не впервые.
– Джек! – крикнула Сара.
Он повернулся и посмотрел на нее, вопросительно изогнув брови.
– Поздравляю, – тихо сказала она, кивнув на портрет Матильды.
Джек одарил ее удивительно интимной улыбкой и захлопнул за собой дверь.
Два человека, оставшихся в студии, прислушивались к шагам художника по лестнице, пока он поднимался наверх за одеждой.
– А он себе на уме, не так ли? – сказал Купер задумчиво.
– Одна из самых ярких индивидуальностей, – отозвалась Сара, повторяя характеристику Матильды, данную Джеком. – Только с такими индивидуальностями очень тяжело жить.
– Понимаю. – Детектив нагнулся и затушил окурок о край мусорной корзины. – Но думаю, еще тяжелее жить без них. Ваш муж оставляет после себя нечто вроде вакуума.
Сара отвернулась и посмотрела в окно. Там, конечно же, ничего не было видно – уже стемнело, – но полицейский мог видеть ее отражение, словно в зеркале. Лучше бы ему держать язык за зубами, подумал он; увы, открытость семьи Блейкни оказалась заразительной.
– Он не всегда такой, – промолвила Сара. – Джек редко бывает настолько откровенным. Не знаю, ради кого он старался – ради меня или ради вас. – Она замолчала, осознав, что высказывает вслух свои мысли.
– Ради вас, разумеется, – отозвался детектив.
Они услышали, как открылась и вновь закрылась входная дверь.
– Почему «разумеется»?
– Я не делал ему больно.
Отражения их взглядов встретились на оконном стекле.
– Жизнь – это сущее наказание, не правда ли, сержант?
