ГЛАВА 13
Джейн Марриотт вошла в кабинет Сары на следующий день, сразу после того как ушел последний пациент, и уселась на стул.
– Вы выглядите очень рассерженной, – заметила Сара, подписывая какие-то бумаги.
– Потому что я рассержена.
– Чем?
– Вашим поведением. Сара перестала писать.
– А что я такого сделала?
– Вы утратили чувство сострадания. – Джейн строго постучала пальцем по циферблату наручных часов. – Знаю, раньше я сама устраивала вам нагоняи за то, какое количество времени вы тратите на своих пациентов. Однако я восхищалась вами и тем, как вы работали. Сейчас пациенты входят и выходят, словно поезда-экспрессы. Бедняжка миссис Хендерсон была почти в слезах. «Что я такого сделала, чтобы расстроить доктора? – спросила она меня. – Она мне и пары добрых слов не сказала». Нельзя допускать, чтобы дело Матильды так повлияло на вас. Это несправедливо по отношению к другим людям. – Она перевела дыхание. – И не говорите мне, что я всего лишь работаю в приемной, а вы врач. Доктора совершают такие же ошибки, как и другие люди.
Сара подвигала бумаги на столе кончиком карандаша.
– Вы знаете, каковы были первые слова миссис Хендерсон, после того как она вошла сюда? «Думаю, теперь можно к вам вернуться, доктор; похоже, это сделала зараза-дочка». И она соврала вам. Я ей и одного доброго слова не сказала. Зато я наконец-то сказала ей правду, заявив, что ее единственный недуг – сплин от вечного недовольства всем и вся, который пройдет в ту же минуту, когда она начнет замечать в людях хорошее. – Сара помахала карандашом перед носом Джейн. – Я прихожу к выводу, что Матильда была права. Эта деревня – самое отвратительное место на земле, населенное невежественными, злобными фанатиками, которым нечего больше делать, кроме как сидеть и сплетничать о каждом, кто не соответствует их заурядным, мелочным стереотипам. Я не сострадание утратила, а розовые очки.
Джейн забрала у Сары карандаш.
– Миссис Хендерсон – одинокая старая вдова, практически необразованная, и она пыталась в своей, пусть и неуклюжей, манере выразить сожаление, что вообще усомнилась в вас. И если у вас не хватило щедрости духа принять во внимание ее грубоватую дипломатию, тогда я в вас ошибалась. Да, и чтоб вы знали, теперь она считает, что страдает от ужасной болезни, называемой «сплин вечного недовольства», которую вы отказываетесь лечить. И списывает это на упадок финансирования здравоохранения и на то, что на ней, как на пожилой женщине, теперь будут экономить.
– Она не единственная. Они все в восторге, так как считают, что убийство совершила Джоанна, и меня возмущает, что мою приемную используют для досужих сплетен. – Сара поправила волосы. – То, что сегодня произошло, походило на детское тыканье пальцем в беззащитную жертву; если бы Джек не решил поиграть в негодяя, то им было бы не о чем посудачить.
– И не надейтесь, – ответила Джейн едко, – так или иначе, тему для этого они всегда найдут.
– Вот это да! И у вас еще хватает совести критиковать меня за цинизм...
– Не подумайте, что я менее вас раздражена их глупостью. Просто я ничего другого и не ожидала, Они не изменились от того, что Матильда умерла. И потом, знаете, вряд ли стоит обвинять миссис Хендерсон в том, что она видит в людях только плохое, в то время как величайший образец такого же поведения только что оставил вам целое состояние. По сравнению с тем, как воспринимала людей Матильда, миссис Хендерсон выглядит святой. Вот у кого на самом деле был «сплин вечного недовольства».
– Хорошо. Ваша взяла. Я заскочу к миссис Хендерсон по пути домой.
– Надеюсь, вам хватит великодушия, чтобы извиниться. Возможно, я преувеличиваю, но она действительно выглядела очень расстроенной, а жестокость не в ваших правилах, Сара.
– Я чувствую себя жестокой!.. – воскликнула врач с досадой. – Да, ради интереса, с докторами- мужчинами вы так же разговариваете?
– Нет.
– Понятно.
Джейн возразила:
– Ничего вам не понятно. Вы мне нравитесь. Ваша мать сказала бы вам то же самое. Так что не позволяйте внешним неурядицам портить ваш характер, Сара. Оставьте эту слабость таким, как Матильда.
Сара почувствовала прилив нежности к этой пожилой женщине, чьи полные щеки порозовели от возмущения. Мать Сары, конечно же, не сказала бы ничего подобного, а поджала бы губы и заявила, что у Сары всегда было злое сердце. Нужно обладать духовной щедростью Джейн, дабы заметить, что другие люди могут быть не сильны в дипломатии или оказаться безвольными или недоверчивыми.
– Вы просите меня предать мои принципы.
– Нет, дорогая, я прошу вас не отступать от них.
– Почему я должна потворствовать тому, чтобы миссис Хендерсон называла Джоанну убийцей? Против дочери Матильды не больше доказательств, чем против меня, а если я извинюсь, то автоматически приму точку зрения миссис Хендерсон.
– Ерунда, – ответила Джейн твердо. – Вы всего лишь проявите вежливость по отношению к пожилой женщине. Ваши взаимоотношения с Джоанной – совершенно другое дело. Если вы не одобряете того, что говорят о ней в деревне, то должны продемонстрировать это публично, чтобы ни у кого не осталось
