Она прикрыла рукой телефонную трубку. – Я хочу, чтобы вы пошли ко мне домой и поговорили с дочерью. Джек и я делаем все возможное, но мы не можем заменить вас. Рут нужна мать.
Уголок рта Джоанны еле заметно подрагивал от тика.
– Меня возмущает вмешательство в дела, которые вас не касаются. Рут вполне способна сама о себе позаботиться.
– Господи, вы и правда не в своем уме, – проговорила Сара с удивлением. – Неужели вам так глубоко наплевать?
– Вы нарочно, доктор Блейкни?
– Если речь о моих выражениях, то да, вы совершенно правы. Я хочу, чтобы вы были шокированы моим поведением не меньше, чем я вашим. Где твое чувство ответственности, ты, грязная сучка? Рут ведь не из воздуха появилась. Ты и твой муж неплохо провели время, пока ее делали, не забывай. – Внезапно она переключила внимание на телефон. – Здравствуйте, сержант, да, я в «Кедровом доме». Да, она тоже здесь. Нет, никаких проблем, просто, думаю, я догадалась, как убийца Матильды попал в дом. Вам кто-нибудь говорил, что она хранила ключ от кухонной двери под цветочным горшком возле заднего входа? Знаю, да только я совершенно забыла об этом. Нет, ключ уже не там, а на кухонном столе. Я воспользовалась им, чтобы войти. – Сара отодвинула трубку от уха. – Я сделала это не нарочно, – произнесла она ледяным тоном через минуту. – Вам бы следовало искать получше с самого начала, тогда бы этого не произошло. – Она с треском опустила трубку на телефон. – Мы должны оставаться здесь до прихода полиции.
Джоанна окончательно потеряла самообладание.
– Убирайтесь из моего дома! Никто не смеет говорить со мной таким тоном в моем доме! – Она взбежала вверх по лестнице. – Вам это так не пройдет. Я пожалуюсь в медицинский совет. Не отмоетесь. Я сообщу, что вы убили мистера Стургиса и мою мать.
Сара последовала за ней и увидела, как Джоанна забежала в ванную, захлопнув дверь. Тогда Сара села на пол возле двери, скрестив ноги.
– Приступы и конвульсии, возможно, срабатывали с Матильдой, но меня ими не испугаешь. Черт побери! – вдруг закричала она, приложив рот к дубовой двери. – Ты сорокалетняя женщина, глупая корова, пора вести себя соответственно возрасту.
– Не смей говорить со мной таким образом!
– Ты меня достала. Я презираю тех, кто может хоть как-то соображать только под дозой.
Джек рассказал Саре о том, что, возможно, Джоанна сидит на транквилизаторах. Ответа не последовало.
– Тебе нужна помощь, – продолжала Сара спокойно. – Я знаю в Лондоне психиатра, специализирующегося на зависимости от наркотиков. Правда, он не возьмется за тебя до тех пор, пока ты сама не захочешь покончить с этим. Если есть желание, я тебя рекомендую; если же нет, тогда советую приготовиться к последствиям длительного употребления наркотиков на человеческое тело, начиная с самого неприятного. Ты постареешь куда быстрее, чем я, потому что химия твоего организма испытывает постоянное давление.
– Убирайтесь из моего дома, доктор Блейкни. – Джоанна начала успокаиваться.
– Не могу до приезда сержанта Купера. И не забывай – это мой дом, а не твой. На чем ты сидишь?
Последовало долгое, очень долгое, молчание.
– На валиуме, – наконец ответила Джоанна. – Доктор Хендри прописал его, когда я вернулась сюда после смерти Стивена. Я пыталась задушить Рут в ее кроватке; мама вызвала его и упросила дать мне что- нибудь.
– Почему ты пыталась задушить Рут?
– Тогда это казалось наиболее разумным выходом. Я с собой не справлялась, не то, что с ребенком.
– И как, транквилизаторы помогли?
– Не помню. Единственное, что осталось в памяти, – это вечная усталость.
Сара поверила Джоанне; она ожидала подобного от Хью Хендри. Классические симптомы послеродовой депрессии, и, вместо того чтобы дать бедной женщине антидепрессант, этот идиот подтолкнул ее к состоянию полной апатии, выписав успокоительное. Немудрено, что Джоанне так тяжело найти общий язык с дочерью; ведь одно из наиболее трагичных последствий послеродовой депрессии, если ее не лечить как следует, то, что мать не в состоянии испытывать естественное чувство любви к ребенку. Многое, случившееся в этой семье, становится понятным, если у женщин рода Гиллеспи склонность к послеродовой депрессии.
– Я хочу помочь тебе, – сказала Сара. – Позволь мне помочь тебе.
– Многие принимают валиум. Он совершенно законен.
– И довольно эффективен в определенных обстоятельствах и при должном наблюдении. Однако ты получаешь его не от доктора, Джоанна. Зависимость от валиума настолько хорошо описана, что ни один здравомыслящий врач не стал бы выписывать его тебе. Значит, у тебя есть поставщик, и покупаешь ты таблетки недешево. Позволь мне помочь тебе, – повторила Сара.
– Тебе никогда не было страшно. Как ты можешь понять, если тебе никогда не было страшно?
– А чего ты боялась?
– Я боялась заснуть. Долгие годы я боялась засыпать. – Джоанна внезапно засмеялась. – Правда, не сейчас. Сейчас она умерла.
Зазвонили в дверь.
Сержант Купер приехал злым и раздраженным. Последние двадцать четыре часа были тяжелыми, и не только потому, что пришлось работать все выходные и пропустить воскресный обед с детьми и внуками. Жена, тоже уставшая и раздраженная, отчитала Купера за недостаток преданности семье. «Мог бы иногда и
