– Ну и что?
Супруги Блейкни шли позади всех, и глаза художника неустанно разглядывали склоненные головы идущих впереди.
– Судя по всему, блондинка – ее дочь Джоанна.
Сара уловила нотки наигранного небрежного интереса в его голосе и цинично улыбнулась:
– Судя по всему, да. А та, что помоложе, судя по всему, внучка.
Джоанна стояла возле викария. У нее были большие серые глаза, приятный, красиво очерченный овал лица и золотистые волосы, которые ярко блестели на солнце. «Красивая женщина», – подумала Сара. Как обычно, она оценивала красоту совершенно беспристрастно. Она воспринимала объекты плохо скрываемой похоти мужа почти как предметы. Похоть, как и все в жизни Джека, за исключением рисования, была бесплотной. Легкое увлечение пропадало так же быстро, как и возникало. Кроме того, уже давно пришла уверенность в том, что Джек никогда не поставит под угрозу их брак, как бы он ни восхищался внешностью другой женщины. У Сары почти не осталось иллюзий по поводу роли, отведенной ей в жизни Джека: она должна обеспечивать материальный достаток, чтобы Джек Блейкни – художник от Бога – мог существовать и удовлетворять свои вполне земные потребности. Хотя, повторяя слова Полли Грэхем, всему наступает предел...
Сара и Джек подошли к викарию и обменялись рукопожатиями.
– Было очень любезно с вашей стороны прийти. Вы знакомы с дочерью Матильды?
Преподобный Маттьюз обратился к красивой женщине, которая все еще стояла возле него:
– Джоанна Лассель, это доктор Сара Блейкни и Джек Блейкни, ее муж. Сара стала лечащим врачом вашей матери после того, как доктор Хендри ушел на пенсию. Они с Джеком живут в Лонг-Аптоне, в бывшем доме Джеффри Фрилинга.
Джоанна пожала им руки и представила девушку, стоявшую позади нее:
– Моя дочь Рут. Мы обе очень признательны вам, доктор Блейкни, за все, что вы сделали для мамы.
Девушке на вид было лет семнадцать-восемнадцать, и у нее в отличие от матери были темные волосы. Она совершенно не выглядела признательной, на ее лице Сара увидела лишь глубокую и горькую печаль.
– Вы знаете, почему бабушка покончила ссобой? – спросила она еле слышно у Сары. – Такое впечатление, что никто не знает.
– Рут, пожалуйста, – сказала ее мать с глубоким вздохом. – И без того тяжело.
Было ясно, что они уже обсуждали эту тему раньше.
Джоанна, должно быть, приближалась к сорокалетнему возрасту, если брать в расчет возраст дочери, однако в трауре выглядела очень молодой и уязвимой. Сара почти физически ощутила, как возрос интерес Джека к этой женщине, и на мгновение ей захотелось устроить мужу публичный скандал, чтобы выяснить отношения раз и навсегда. Сколько еще он намерен испытывать ее терпение? Сколько еще, по его мнению, она сможет молча переносить унижения? Но как обычно, доктор Блейкни поборола внезапную слабость. Сара была слишком связана воспитанием и профессиональной этикой, чтобы поступить иначе. «Видит Бог, однажды...» – пообещала она себе.
Сара повернулась к девушке:
– Я очень хотела бы ответить на твой вопрос, Рут. Когда я последний раз видела твою бабушку, она была в порядке. Ее, конечно, беспокоил артрит, но она уже давно к нему привыкла и научилась справляться с болью.
Девушка бросила злобный взгляд на мать.
– Тогда ее что-то или кто-то расстроил. Люди не убивают себя без причины.
– За время нашего знакомства у меня сложилось впечатление, что Матильду не так-то легко расстроить. – Сара слегка улыбнулась. – Она была тертым калачом, и я восхищалась твердостью ее характера.
– И все-таки почему она себя убила?
– Возможно, ее не путала смерть. Самоубийство имеет не только отрицательную сторону. В некоторых случаях это обдуманное решение и свободный выбор: я умру сейчас и именно таким способом. «Быть или не быть». Матильда выбрала «не быть».
Глаза Рут наполнились слезами.
– Она очень любила «Гамлета».
Девушка была одного роста с матерью, ее лицо, сморщенное от холода и печали, нельзя было назвать привлекательным. Слезы делали Рут некрасивой, в то время как хрупкую красоту ее матери они лишь подчеркивали.
Джоанна решила прервать неприятный разговор и сменила тему:
– Вы зайдете на чай? Судя по всему, будет очень мало народу.
Сара извинилась:
– Боюсь, я не смогу. У меня прием в Маплтоне в четыре тридцать.
Джек, напротив, не отказался от приглашения:
– Спасибо, очень любезно с вашей стороны. Повисла короткая пауза.
– Как ты доберешься домой? – спросила Сара, нащупывая в кармане ключи от машины.
– Попрошу меня подбросить. Наверняка кто-нибудь поедет в нашу сторону.
