что к ней обязательно должны были постучаться и сообщить, что Джеймс на самом деле никуда не пропадал, а мертв вот уже несколько недель. Это, по ее мнению, было только делом времени.
— Но и этого не произошло.
— Нет.
— Если тело находится под многотонным слоем бетона, то что там надеются обнаружить водолазы?
— Все, что угодно, подтверждающее ее заявление. Сейчас они там ищут какие-нибудь металлические предметы: его часы «ролекс», пряжку от ремня, заклепки от ботинок, пуговицы, даже молнию из ширинки. Если хоть что-то отыщется, тогда будем организовывать работы дальше и вскрывать бетонный пласт, чтобы отыскать скелет.
Дикон снова взглянул в сторону Аманды:
— Ну, а с какой стати она бы стала говорить неправду?
— Никто не может понять, почему вдруг она решила признаться. Ведь она могла запросто выкрутиться и с убийством де Врие. Показания Барри об изнасиловании дают ей право утверждать, что она только защищалась. Мы все еще пытаемся найти улики, чтобы доказать, что убийство было тщательно продумано, но удача нам пока не улыбнулась. Нет никаких записей телефонных разговоров, никто не видел ее машину в Дувре, а если Найджел когда-нибудь и посещал коттедж в Суэйе, никто его там не помнит. — Он мотнул головой в сторону реки. — Поэтому, зачем ей надо было рассказывать про все это? Чего она хочет добиться?
— Может быть, очистить свою совесть? — предположил Дикон.
Харрисон бросил окурок на землю и наступил на него носком ботинка:
— Вы романтик, Майкл. На дворе конец двадцатого столетия, и такое слово, как «совесть», давно забыто. Вместо этого люди обзавелись умными адвокатами. Неужели вы думаете, что Аманда стала бы рассказывать о Джеймсе, если бы ее не арестовали в связи с убийством де Врие? — Он с сомнением покачал головой. — Ее напряжение накапливалось в течение многих лет, и теперь она бы не вынесла два отдельных судебных слушания по двум различным убийствам. Один раз ее могут признать невиновной, но не дважды. Меньше всего ей хотелось бы, чтобы мы начали выкапывать Джеймса после того, как ее оправдают по делу Найджела. Правда, там от него немного осталось, чтобы можно было разобраться, отчего он все-таки умер. Однако Аманда теперь хочет быть уверенной в том, что больше против нее не будет выдвинуто никаких обвинений. И это совесть, да?
Дикон ответил не сразу, и некоторое время они молчали, наблюдая за группой полицейских на берегу:
— А как она выяснила, что это Найджел переслал ей тогда сообщение о виновности Джеймса? — наконец, спросил Дикон.
— После того как Стритер исчез, де Врие позвонил ей, чтобы выразить свое сочувствие, и все рассказал сам. Он объяснил это тем, что якобы хотел заранее предупредить ее о том, что Джеймса могут арестовать в любую минуту. Но он не мог официально рассказать ей об этом из-за положения, которое занимал тогда в банке. Однако Аманда отрицает вашу версию о том, что де Врие пользовался ею, как хотел. Она утверждает, что Найджел ничего не знал о смерти Джеймса, и их отношения всегда были дружескими вплоть до того вечера, когда он проник в ее дом и изнасиловал.
Дикон рассмеялся, но ветер тут же унес его смех куда-то вдаль:
— Она и не может сказать ничего другого, если на суде собирается делать упор на самооборону.
Харрисон с интересом посмотрел на журналиста:
— А почему вы так упорно настаиваете на том, что все было по-другому?
— Больше я уже ни на чем не настаиваю.
— Не понимаю.
Дикон вдавил свой окурок в землю:
— Теперь меня волнует только ее признание в том, что она убила Джеймса. Что же касается Найджела, я считаю, что он получил по заслугам, и неважно, один раз он ее изнасиловал, или сотню.
— Но вы же прекрасно понимаете, что это было не один раз.
— Конечно. — Он сунул замерзшие руки в карманы.
— Я считаю, что он полностью владел и ее телом, и душой лишь потому, что знал об убийстве. Я разговаривал с коллегой Лоренса, и он описывает Найджела как грубое и жестокое животное. Он говорил, что де Врие ничего не стоит оскорбить и унизить женщину, особенно, если она каким-то образом зависит от него. — Он приподнял одну бровь. — Послушайте, но ведь должна же существовать какая-то причина, по которой ей понадобилось убивать этого мерзавца. Вы, конечно, можете считать, что оба раза она убила случайно, обороняясь. Только я думаю иначе. Мне кажется, что она планировала это преступление все долгие годы после смерти Джеймса. И звонок Стритера с предложением о перемирии послужил как бы толчком к действию. Одно дело — быть объектом нападок в клеветнических листовках, которые ни один уважающий себя редактор даже читать не станет, и совсем другое, когда люди, которых следует остерегаться, предлагают сотрудничество по совету журналиста.
Харрисон поморщился:
— А где доказательства? В суде не будут слушать голословные обвинения.
— Справедливость уже восторжествовала, — парировал Дикон. — Это произошло в тот момент, когда Аманда призналась в убийстве Джеймса. Но за это вам надо благодарить Билли Блейка. Это он убедил ее рассказать правду.
— Не хотите ли вы сказать, что и его она убила?
— Нет. Он умер сам.
— А как вы объясните то, что Найджел дал ему адрес Аманды? Зачем ему это понадобилось?
— А он тут ни при чем. Последние две недели мая Найджел провел за границей. — Майклу вспомнилась несчастная женщина, которая несколько дней назад изливала ему свое горе. — Фиона рассказала Билли, как отыскать Аманду.
Один Господь знает, как я ее ненавижу… Она разрушила всю мою жизнь… Мы с Найджелом развелись из-за нее, а теперь она убила его… Да, я сказала одному бродяге, где она живет… Он, как мне показалось, был сумасшедшим… Объяснил мне, что он — инструмент Божий… А потом попросил ее адрес… Волновалась ли я от того, что дала ее адрес безумцу?.. Ничуть. Мне даже стало интересно… Я всегда знала, кто она такая… Я бы себе не простила, если бы не рассказала ему, где она живет…
У реки происходило что-то интересное. Один из водолазов, появившийся на поверхности, начал отчаянно жестикулировать стоящим на берегу полицейским. Харрисон поспешил к коллегам, оставив журналиста одного. Между Майклом и Амандой было не более двадцати ярдов. Сейчас женщина смотрела на него, а не на реку, и Майкл почувствовал, что его тянет к ней так же сильно, как и в самый первый момент их встречи.
Впоследствии он часто спрашивал себя, почему же тогда он так и не подошел к ней.
Вместо этого он повернулся и зашагал прочь, не оглядываясь.
Откуда: Лондон, ЕС-4, Флит-стрит, редакция «Стрит»
Куда: Лондон Е-14, Уорф-Уэй, 23
Кому: Лоренсу Гринхиллу
22 января 1996 г.
Уважаемый Лоренс!
Что вы можете сказать мне по поводу следующего? Я наткнулся на эту запись вчера вечером, читая ваш дневник.
Лондон, 19 декабря 1949 года.
Сегодня ко мне пришла новая клиентка, миссис П. Она вдова, потеряла мужа на войне. Просила совета по поводу беременности своей 13-летней дочери. Следует ли ей подавать в суд на виновного мужчину или оставить все в тайне ради дочери? Срок беременности большой — семь месяцев, аборт делать невозможно. О Господи! Мать просто думала, что ее дочка поправляется, и теперь мое сердце болит за нее. Она принимала в доме Дж.С. как друга. Ему 27, он всего на пять лет моложе ее самой, и ей нравилось, что он оказывает ей внимание. Женщина находится в полном смятении. Она была уверена, что его ухаживания закончатся свадьбой, но вместо этого, к своему ужасу, она выяснила, что он был больше заинтересован в том, чтобы соблазнить ее дочь В. Я порекомендовал ей оставить все в тайне, а ребенка отдать на
