Мария-Тереза припарковалась в гараже, подождала, пока опустится дверь, и только потом зашла в темный холл. По кухне, вечно пахнущей яблоками, которые она хранила в чаше, она на цыпочках пробиралась в сторону света, льющегося из гостиной. По пути она запихнула сумку во встроенный шкаф.
Она опустошила её и упаковала заново, когда никого не было рядом. Войдя в освещенную комнату, она прошептала:
– Это всего лишь я.
Глава 4
Следующим утром Джим проснулся с этой отстойной мыслью, и, пытаясь от нее избавиться, он повернулся на бок. Что сделало его «с добрым утром!» только хуже. Рассветные лучи пробивались сквозь штору на окне рядом с ним, и когда яркий свет задолбил по мозгам, он пожалел, что не зашпаклевал гребаное стекло «Шитроком».
Черт, он не мог поверить, что переспал с шикарной, но такой ранимой женщиной в своем грузовике, словно она была какой-то шлюхой. В то, что он вернулся сюда и наклюкался до состояния не стояния, верилось куда больше. И что он получил в итоге? Он паршиво чувствовал себя из-за того, что сделал, а с диким похмельем ему придется весь день забивать гвозди.
Отличный. План.
Скинув с себя покрывало, Джим взглянул на джинсы и фланелевую рубашку, которые надевал в клуб. Он вырубился прежде, чем смог раздеться, поэтому сейчас тряпки помялись в хлам. Ливайсы он наденет на работу, а вот рубашку, с другой стороны, нужно уберечь от двенадцатичасовой стройки. Она была его единственной «хорошей», что означало отсутствие пятен от краски, дыр, потертых манжеток и наличие всех пуговиц. Ну, это пока.
Джим разделся и зашвырнул рубашку на пизанскую башню из грязного белья у кровати.
Пробираясь к душевой кабинке, он напомнил себе, в чем преимущество не иметь много мебели. За исключением двух стопок одежды – чистой и той, что нужно постирать, – у него был лишь плетеный диван, доставшийся вместе с каморкой, стол и два стула. Вся мебель, к счастью, не препятствовала его пути к ванной.
Он быстро побрился и наспех принял душ; потом натянул боксеры, ливайсы и принял четыре таблетки аспирина. Следом надел нижнюю рубашку, носки и ботинки. На пути к выходу он подхватил ремень с инструментами и рабочую куртку.
Арендованная им квартира располагалась на последнем этаже служебного здания, напоминающего гараж, и он остановился на вершине лестницы, зажмурившись с такой силой, что пришлось обнажить зубы. Черт подери… от света, режущего глаза, казалось, что Солнце решило изменить земное притяжение и даже придвинулось чуть ближе, дабы скрепить сделку.
Он спустился по скрипящим деревянным ступеням. Двинулся по дорожке из гравия к грузовику. И всю дорогу испытывал такое ощущение, будто в ботинке торчит гвоздь.
Открыв дверь, он уловил запах парфюма и выругался. Картины произошедшего вернулись к нему, четкие до невозможности, и каждая из них подстегивала головную боль.
Продолжая ругаться и щуриться, он срулил с узкой дорожки и проехал мимо фермерского дома, принадлежащему его престарелому арендодателю, мистеру Перлмуттеру. Все время, пока Джим был арендатором, этот здоровый дом пустовал, окна были заколочены досками изнутри, а на крыльце никто не выставлял плетеное кресло.
В этом месте ему больше всего нравилось это вечное «никого нет дома» и уведомление о съезде через тридцать дней.
По пути на работу, он заскочил на заправку и купил большой кофе, сэндвич с индейкой и колу. В забегаловке пахло старой обувью и смягчителем ткани, и была велика вероятность того, что сэндвич приготовили на прошлой неделе в Турции, но он питался этой дрянью уже месяц, и все еще стоял на ногах, и значит, вреда она не приносит.
Через пятнадцать минут он гнал по Шоссе 151Н с солнечными очками на глазах, попивая свой кофе и чувствуя себя чуть более человеком. Стройка находилась на западном берегу Гудзона, и, свернув в ее сторону, он прикончил кофе и крепко ухватился за руль. Узкая дорога вдоль полуострова, благодаря сверхмощному оборудованию, которое прогоняли по незакатанной поверхности, была испещрена выбоинами, на что брюзжали и стенали амортизаторы грузовика.
Рано или поздно здесь появится ухоженная лужайка, но в данный момент укатанный грунт напоминал кожу пятнадцатилетнего юнца. Посреди по-зимнему бурой травы торчали пни – прыщи на лице земли, созданные командой парней с бензопилами. Но это еще не самое худшее. Было снесено четыре домика, от зданий, построенных века назад, остался лишь фундамент и лысая поверхность.
Но так и должно было быть. Таков приказ главного подрядчика. По совместительству - своего же клиента.
Так же забавно, как и похмелье в радостное, морозное утро.
Грузовик Джима влился в ряд пикапов, который пополнялся с приездом других рабочих. Он оставил сэндвич и колу охлаждаться на полу грузовика, и двинулся по колеям из грязи к строящемуся дому. Каркас воздвигли из деревянных брусьев два на четыре дюйма, и сейчас приступили к обшивке, прибивая листы ДСП к основному скелету сооружения.
Хреновина была громадна, настолько огромна, что на ее фоне МакОсобняки в городе выглядели кукольными домиками.
– Джим.
– Чак.
Его прораб Чак был парнем с широкими плечами, ростом в шесть футов5, с пивным животом и вечным бычком в зубах… вот и весь разговор с ним. Дело в том, что Джиму было ясно, над какой частью дома он работает и что ему нужно делать, и это понимали оба мужчины. С командой в двадцать плотников, степень подготовки, обязательности и рассудительности варьировалась, и Чак знал, что должен выполнять каждый. Если вы обладали хоть каплей мозгов и могли хорошенько работать молотком, он оставлял вас в покое, потому что хрен знает, у него и без того хватало тупиц.
Джим собрался с силами и направился за инструментами. Ящики с гвоздями хранились в запирающемся шкафу на бетонной плите, которая в будущем превратиться в гараж на шесть машин. Рядом с ящиками были выстроены в ряд работающие на бензине электрические генераторы, которые вовсю гудели. Поморщившись от шума, он перешагнул через свору удлинительных шнуров, пробегающим к оТрэзным станкам и пневматическим молоткам, и наполнил карман на левой стороне своего пояса для инструментов.
Он с облегчением отправился в южную часть дома, которая, согласно поэтажному плану, располагалась практически в другом штате. Приступив к работе, он начал поднимать секции ДСП два на четыре фута и прижимать их к каркасу. Он использовал обычный молоток вместо пневматического, потому что был старой закалки, и потому что даже с ручными инструментами он оставался одним из самых быстрых плотников на стройке.
Он поднял голову на шум двух заехавших на грязную дорогу харлеев.
Эдди и Эдриан одновременно остановили мотоциклы и синхронно с них слезли, в одном ритме снимая кожаные куртки и черные солнечные очки. Приблизившись к зданию, они направились в его сторону, и Джим застонал в голос: Эдриан смотрел на него с «что, черт возьми, произошло с той цыпочкой» выражением на своем проколотом лице.
И значит, парень заметил, что Голубое Платье исчезло одновременно с ним.
– Черт, – пробормотал он.
