Но, черт, с чего ему возмущаться? Это была лучшая неделя во всей его жалкой жизни. Ему и Мариссе было так хорошо вместе… и не только в постели. Помимо тренировок в спортзале, он тратил много времени, помогая ей с программой социальной помощи, и общая цель только сблизила их.
Безопасное место, как она назвала этот дом, уже был готов к работе. Ви хорошенько оборудовал его сигнализацией, и, хотя оставалось еще много дел, по крайней мере, они могли начать принимать людей. В настоящий момент там были лишь мать и дочка со сломанной ногой, но, похоже, их ждет пополнение.
Черт, пройдя через все перемены, все новинки и все проблемы, Марисса была изумительна. Умная. Способная. Он решил, что его вампирская сущность, ранее похороненная в нем, выбрала свою женщину очень мудро.
Хотя он все еще чувствовал вину, соединяясь с ней. Он думал обо всем, что она покинула: о ее брате, ее прежней жизни, этой высокомерной глимере. Оставив свою семью и место, где он вырос, Бутч всегда чувствовал себя сиротой, и он не желал ей подобной участи. Но и дать ей уйти не мог.
Если все будет хорошо, то в скором времени они закончат церемонию. Ви сказал, что не стоит резать его в течение первой недели, и он согласился с этим, но они решили, что проведут вырезание как можно быстрее. А потом они с Мариссой вместе пойдут к церковному алтарю.
Забавно, но он регулярно начал ходить на полночную мессу. Надев свою кепку «Рэд Сокс» и опустив голову, он занимал место в заднем ряду «Девы Милосердной» и уходил в себя, соединяясь с Господом и Церковью. Службы невероятно успокаивали его. Так, как ничто не могло успокоить.
Потому что мрак все еще был в нем. Внутри своего тела Бутч не был одинок. Внутри него была тьма, что-то скрывающееся в пространстве между его ребрами и спинными дисками. Он все время ощущал, как это перемещалось, прохаживалось, наблюдало. Иногда оно выглядывало из его глаз, и в такие моменты он боялся себя больше всего на свете.
Но походы в церковь помогали. Ему нравилось думать, что добродетель в воздухе проходила сквозь него. Нравилось верить, что Господь прислушивался к нему. Ему нужно было знать, что была некая сила извне, которая поможет ему сохранить свою человечность и душу. Потому что без этого он будет мертв, даже, несмотря на бьющееся сердце.
— Эй, коп?
Не сбиваясь с шага на эллипсе, Бутч глянул на дверь в тренажерный зал. В ней стоял Фьюри, его изумительные волосы красного, желтого и коричневого цвета находились прямо под лампами дневного света.
— В чем дело, Фьюри?
Брат вошел внутрь, его хромота была едва заметна.
— Роф хочет, чтобы ты пришел на наше собрание, перед тем, как мы уйдем.
Бутч посмотрел на Ви, который усердно поднимал вес, не отрывая взгляда от пола.
— Зачем?
— Просто хочет, чтоб ты присутствовал.
— Окей.
Когда Фьюри ушел, он спросил:
— Ви, ты знаешь, в чем там дело?
Его сосед по комнате пожал плечами.
— Просто приходи на собрания.
— Собрани-я? Что, каждую ночь?
Ви продолжал качаться, на бицепсах от тяжести выделялись вены.
— Ага. Каждую ночь.
Спустя три часа, Бутч и Рейдж двинулись к Эскалейду… и Бутч задался вопросом: что за чертовщина сейчас произошла? Под кожаной курткой он был набит под завязку: под каждой рукой по Глоку, восьмидюймовый охотничий нож на бедре. Он вышел на улицу как Воин.
Это было лишь испытание, и он еще должен был поговорить с Мариссой, но хотел, чтобы все получилось. Он хотел… да, он хотел сражаться. И Братья хотели того же. Их компания тщательно все обсудила, особенно то, что касалось его темной стороны. Дело в том, что Бутч мог и хотел убивать лессеров, а Братству нужны были воины. Так что они дадут ему шанс.
Пока Рейдж вез их в центр города, Бутч смотрел в окно, желая, чтобы Вишес был сегодня с ними. Он хотел, чтобы Вишес был рядом, в этом его первом плавании. Пусть Вишес и был в стороне только потому, что это было его право исходя из сменного календаря, а не потому, что не он хотел того. Черт, кажется, у Ви все наладилось со снами; посреди дня теперь не раздавались крики.
— Готов к сражению? — спросил Рейдж.
— Ага. — На самом деле, его тело ревело, желая принести пользу, именно такую пользу, в битве.
Пятнадцать минут спустя Рейдж припарковался за Скримерс. Когда они пошли в сторону Десятой, Бутч резко остановился на полпути и повернулся к стене здания.
— Бутч?
Охваченный воспоминаниями своего прошлого, он протянул руку и коснулся почерневшего следа от бомбы, где взорвалась машина Дариуса. Да… это началось здесь прошлым летом… в этом месте. И все же, чувствуя шероховатые, влажные кирпичи под своей ладонью, он понимал, что истинное начало было сейчас. Сейчас его настоящее лицо было раскрыто. Он был тем, кем должен был… сейчас.
— Дружище, ты в порядке?
— Круг замкнулся, Голливуд. — Он повернулся к приятелю. — Круг замкнулся.
Когда Брат послал ему «ты о чем?», Бутч улыбнулся и продолжил путь.
— И так, как обычно все происходит? — спросил он, когда они вышли на Десятую.
— В обычную ночь мы дважды прочесываем двадцать пять кварталов. Это конечно бесит. Лессеры ищут нас, мы ищем их. Деремся как только…
Бутч остановился, его голова начала поворачиваться сама по себе, его верхняя губа обнажила новые клыки.
— Рейдж, — тихо сказал он.
Брат удовлетворенно засмеялся.
— Где они, коп?
Бутч побежал за импульсом, который он уловил, и, двигаясь, чувствовал необузданную силу во всем теле. Тело было словно машина с мощным движком, не Форд, как раньше, а Феррари. Он поддался зову, мчась по темно улице с Рейджем на хвосте.
Они двигались как убийцы. Согласованно.
Шесть кварталов спустя, они обнаружили троих лессеров, болтавших в начале переулка. Все как один повернули головы, и в то мгновенье, когда взгляд Бутч остановился на них, он почувствовал ужасающую вспышку узнавания. Связь была неизменна, отмеченная ужасом с его стороны и замешательством — с их. Казалось, они осознавали, что он был и одним из них, и вампиром.
В темном, грязном переулке противостояние нарастало как летняя гроза, жестокость соединилась, а затем вырвалась в удары и толчки. Бутч проигнорировал их. О такой боли не стоило беспокоиться: будто его кожа была броней, а мускулы — сталью.
Наконец, он повалил одного из убийц на землю, оседлал и потянулся за ножом на бедре. Но вдруг остановился, охваченный нуждой, которой не мог противиться. Оставив лезвие там, где оно было, он наклонился, оказавшись лицом к лицу с убийцей, и захватил контроль взглядом. Глаза лессера раскрылись от страха, когда Бутч открыл рот.
Издалека раздался голос Рейджа.
— Бутч? Ты что делаешь? У меня тут еще двое, так что проткни его. Бутч? Пронзи его.
Бутч навис над губами лессера, чувствуя волну силы, которая не имела ничего общего с его телом, а касалась лишь его темной стороны. Это началось медленно, вдыхание было очень слабым… и вдох длился вечность, одна крепкая затяжка, возрастающая по мощи, пока чернота не вышла из лессера прямо в него, переместив одну из истинных сущностей зла, саму сущности Омеги. Когда Бутч проглотил мерзкий черный поток и почувствовал, как он осел в крови и костях, лессер превратился в серую пыль.
— Что за хрень? — выдохнул Рейдж.
