Супруга — это твоя жизнь. Бэт — моя. Если что-нибудь с ней случиться… да, как я однажды сказал Тору, я даже гипотетически не могу такое представить. — Потянувшись, Роф коснулся плеча Джона. — Я скажу тебе кое-что. Если Тор вернется назад, то только из-за тебя. Он считал тебя почти своим ребенком. Наверное, он может покинуть Братство, но он будет не способен оставить тебя. Слово даю.
Слезы выступили на глазах Джона, но он не собирался плакать перед королем. Когда он выпрямился, стиснув челюсть, слезы высохли на его глазах, и Роф кивнул, как бы одобряя это усилие.
— Ты стоящий мужчина, Джон, он будет гордиться тобой. Сейчас я пойду, узнаю насчет Лейлы.
Король прошел к двери, но потом оглянулся через плечо.
— Зед сказал, что вы двое выходите наружу каждый вечер. Отлично. Хочу, чтобы так и продолжалось.
Когда Роф вышел, Джон откинулся в кресле. Господи, эти прогулки с Зедом были такими странными. Ни о чем не разговаривая, они вдвоем, одетые в парки, просто бродили по лесу прямо перед рассветом. Он все еще ждал, что Брат начнет задавать вопросы, донимать его, попытается копаться в его голове. Но не происходило ничего похожего. Они только гуляли под высокими соснами.
Забавно… но он стал полагаться на эти маленькие забеги. И после этого разговора о Торе, ему точно понадобится прогулка сегодня ночью.
С обдирающим легкие криком, Бутч ринулся через балкон к самому краю. Он перегнулся через обрыв, смотря вниз, но не смог ничего увидеть, ведь находился слишком высоко, а на этой стороне здания совсем не было огней. А что насчет звука упавшего тела? Бог знал, он кричал достаточно громко, чтобы заглушить такой удар.
— Вишес!
О, Боже… может, если он спустится достаточно быстро, то сможет… черт, отвезти Ви к Хэйверсу… или что-нибудь… что угодно. Он резко обернулся, готовый мчаться к лифту…
Вишес появился прямо за ним, словно светящийся призрак, идеально отражение того, чем был Брат, божественное воплощение единственного друга Бутча.
Бутч споткнулся, и жалкий вопль сорвался с его губ.
— Ви…
— Я не смог сделать это, — произнес призрак.
Бутч нахмурился.
— Ви?
— Как бы сильно я себя не ненавидел… я не хочу умирать…
Бутч замер. А потом, доведенный до белого каления, как тело его напарника, ринулся вперед.
— Ты, хренов ублюдок! — Бутч не думая, рванулся и схватил Ви за горло. — Гребаный… ублюдок! Ты охереть как напугал меня!
Бутч отвел руку назад и заехал Ви прямо в лицо, его кулак ударил в челюсть. Собравшись с силами для ответного удара, он понял, что вне себя от злости. Но вместо удара Ви сомкнул руки вокруг Бутча, наклонил голову и просто… съежился. Затрясся всем телом. Дрожал как лист на ветру.
Послав Брата ко всем чертям, Бутч принял вес Вишеса на себя, держа обнаженное, сияющее тело Брата, пока холодный ветер кружил вокруг них обоих.
Поток брани наконец иссяк, и он сказал Ви на ухо:
— Еще раз отколешь такой номер, и я лично тебя прикончу. Все ясно?
— Я теряю рассудок, — прошептал Ви, его дыхание касалось шеи Бутча. — Единственное, что всегда меня спасало, и я теряю его… уже потерял. Я пропал. Это было единственным, что меня спасало, а сейчас не осталось ничего…
Бутч крепче обнял его, чувствуя внутри облегчение, утешение и исцеление. Но он недолго об том думал, потому что почувствовал что-то горячее и влажное на своем воротнике. Он подозревал, что это были слезы, но он не хотел обращать внимания на происходящее. Ви, несомненно, был в ужасе, выставляя напоказ слабость, если это действительно были слезы.
Бутч положил руку на затылок соседа и прошептал:
— Я буду охранять тебя, пока голова не придет в норму, как тебе такой вариант? Ты будешь в безопасности.
Когда Ви, наконец, кивнул, Бутча словно осенило. Черт… он тесно прижался к сиянию, огромному источнику сияния… но он не вспыхнул или корчился от боли. На самом деле… да, он чувствовал, как тьма сочится из его кожи и костей, вымываемая белым светом, каковым являлся Вишес: именно это исцеление он только что ощутил.
Но все-таки, почему он не загорелся?
Из ниоткуда донесся женский голос:
— Потому что так и должно быть, объединение света и тьмы, две части, образующие единое целое.
Бутч и Ви оглянулись по сторонам. Дева-Летописица парила над крышей, ее черная мантия оставалась недвижимой, несмотря на порывы холодного ветра вокруг.
— Вот почему ты не погиб, — произнесла она. И вот почему он увидел тебя в самом начале. — Она слегка улыбнулась, хотя он и не знал, как понял это. — Это — причина, по которой судьба привела тебя к нам, Бутч, ведущий свой род от Рофа, сына Рофа. Явился Разрушитель, и ты — это он. Теперь наступает новая эра в войне.
Глава 44
Марисса кивнула, прижав телефон к другому уху, и перепроверила список заказов на своем столе.
— Все верно. Нам нужна кухонная плита, минимум с шестью конфорками.
Почувствовав, что кто-то стоит в дверном проеме, она подняла голову. И лишилась дара речи.
— Можно я… можно я вам перезвоню? — Она не дождалась ответа, нажав красную кнопку. — Хэйверс. Как ты нас нашел?
Ее брат склонил голову. Он был одет как обычно: в спортивную куртку Барберри, серые брюки, галстук-бабочка. Очки в оправе отличались от тех, что она привыкла видеть на нем. И все равно были такими же.
— Медперсонал сообщил мне, где ты.
Она поднялась из кресла, скрещивая руки на груди.
— И зачем ты сюда пришел?
Вместо ответа он осмотрелся, и она рискнула предположить, что увиденное не впечатлило его. В ее офисе не было ничего, кроме стола, кресла, ноутбука и покрытого древесиной пола. Хм… и горы бумаг, на каждой из которых было написано, что ей нужно сделать. С другой стороны, кабинет Хэйверса был логовом из Старого света, предназначенным для науки и различных наград; полы были покрыты обюссинскими коврами, на стене висел диплом из гарвардской медицинской школы наряду с пейзажными картинами «Гудзонской школы».
— Хэйверс?
— Ты занимаешься благородными делами в этом здании.
— Мы только начинаем, и это дом, а не здание. Так почему ты здесь?
Он прокашлялся.
— Я пришел по просьбе Совета Принцепсов. Мы голосуем насчет предложения отстранения на следующей встрече, и Глава сказал, что пытался связаться с тобой в течение прошлой недели. Ты не перезвонила ему.
— Я занята, как ты можешь видеть.
— Но они не могут голосовать без присутствия всех членов в комнате.
— Значит, им следует отстранить меня. По правде говоря, я удивлена, что они не додумались до этого раньше.
