Связанный мужчина в нем вылез наружу словно зверь, вырываясь из той лжи, которой он кормил себя по поводу собственных чувств, рыча в пещере его сердца, лишая его всего цивилизованного, что в нем было.
Он знал лишь то, что его женщина стояла обнаженной перед мужчинами, которые желали ее.
Только это имело значение.
Не успев понять, что делает, Фьюри издал рык, разорвавший воздух, словно раскат грома. Глаза Джона Мэтью и его приятелей метнулись в его сторону, а потом все трое отступили назад, как один. Прелестно. Будто бассейн вспыхнул пламенем.
Кормия же, напротив, даже не взглянула на него. Как и не стала прикрываться в спешке. Вместо этого, не торопясь, она со скрытым вызовом подняла свою мантию и медленно опустила ее на плечи.
И это взбесило его, как ничто другое.
— Иди в дом, — приказал он ей. — Сейчас же.
Когда Кормия взглянула на него, ее голос был столь же спокойным, как и взгляд.
— А если я откажусь?
— Я перекину тебя через плечо и сам занесу внутрь. — Фьюри повернулся к парням. — Это наше дело. Не ваше. Проваливайте, если жизнь вам дорога. Сейчас же.
Трио замешкалось, пока Кормия не сказала:
— Все будет в порядке. Не беспокойтесь.
Когда парни отвернулись, у Фьюри возникло подозрение, что они буду держаться поблизости, но Кормия не нуждалась в защите. Связанные мужчины представляли смертельную опасность для всех, кроме своих супруг. Он был вне себя, конечно, но она владела его пультом.
И он подозревал, что ей было известно об этом.
Потянувшись, Кормия спокойно выжала свои волосы.
— Зачем ты хочешь, чтобы я зашла в дом?
— Ты сама зайдешь или тебя занести?
— Я спросила, зачем?
— Потому что ты направишься в мою спальню. — Слова вырвались из его рта на резком выдохе.
— Твою спальню? Ты не о моей говоришь? Потому что ты велел мне убираться из твоей комнаты пять месяцев назад.
Зверь, сидевший в его штанах, пытался вырваться наружу, чтобы наброситься на нее. И это возбуждение было неоспоримо: его поезд вышел на рельсы. Его билет откомпостирован. Путешествие уже началось.
Для Кормии тоже.
Фьюри подошел к ней вплотную. Ее тело издавало столько жара, что он мог чувствовать его собственной кожей, а ее жасминовый запах был столь же густым, как и его кровь.
Сверкнув клыками, он зашипел словно кошка.
— Мы направляемся в мою комнату.
— У меня нет причин туда идти.
— Есть. Есть.
Она, как ни в чем не бывало, перебросила копну волос через плечо.
— Нет, боюсь, что нет.
На этом она повернулась к нему спиной и направилась к дому.
Словно преследуя добычу, он шел за ней по пятам, через библиотеку, вверх по парадной лестнице и в ее комнату.
Открыв дверь, она зашла в спальню.
Прежде чем она успела закрыться от него, он уперся ладонью в деревянную панель, прокладывая себе путь внутрь. Именно он закрыл дверь. На замок.
— Снимай мантию.
— Зачем?
— Потому что если это сделаю я, то порву ее на кусочки.
Подняв подбородок, слегка опустив веки и задрав нос, Кормия с презрением смотрела ему в глаза.
— С какой целью я должна раздеться?
Каждой собственнической клеткой своего тела он прорычал:
— Потому что я собираюсь отметить тебя.
— Да? Ты понимаешь, что для этого уже нет оснований?
— Для этого есть все основания.
— Ты не хотел меня раньше.
— Черта с два не хотел.
— Ты сравнивал меня с другой женщиной, с которой пытался переспать, но в конечном счете не смог.
— Ты не позволила мне закончить. Она была шлюхой. Я купил ее с единственной целью — избавиться от девственности. Я не хотел эту женщину. Она — не ты. — Вдохнув ее аромат, он замурлыкал. — Она не была тобой.
— И все же ты принял Лейлу, не так ли? — Когда он не ответил, она медленно зашла в ванную и включила душ. — Да, принял. Как Первую Супругу.
— Она тут не при чем, — сказал он, стоя у дверей.
— Как не при чем? Избранные — это Единое Целое, и я все еще принадлежу им. — Кормия повернулась к нему, скидывая мантию. — Или нет?
Член Фьюри с силой уперся в ширинку штанов. Ее тело светилось под вставленными в потолок светильниками, ее груди с возбужденными сосками были напряжены, а бедра слегка раздвинуты.
Кормия вошла в душ, и он наблюдал, как она, выгнув спину, ополаскивала волосы. С каждым ее движением Фьюри терял те крупицы цивилизованности, что еще оставались в нем. На каком-то тускло освещенном уровне сознания он понимал, что следует уйти, иначе он превратит запутанную ситуацию в вообще не решаемую. Но его тело уже нашло необходимую для выживания пищу.
И в ту секунду, как она выйдет из душа, он проглотит ее живьем.
Глава 38
Промывая волосы от пены, Кормия знала, что как только выйдет из душа, то окажется под Праймэйлом.
Она позволит ему взять ее. И в процессе овладеет им сама.
Достаточно этих «почти», «едва», «быть» или «не быть». Хватит с нее извращенной судьбы, что связала их. Она перестанет делать то, что ей велят.
Она хотела его. И она его получит.
Пусть ее сестры катятся к чертям, Фьюри принадлежал ей.
— Да пошло оно все, — сказала она мраморной стене.
Повернув кран влево, Кормия открыла дверь ванной. Вода перестала литься, а она предстала перед Праймэйлом.
Он был обнажен. Возбужден. С выступающими клыками.
Он издал львиный рев, и когда этот звук эхом отразился от мрамора в ванной, она стала еще более влажной между ног.
Фьюри подошел к ней, и Кормия совсем не сопротивлялась, когда он, обхватив ее за талию, оторвал от пола. Он не был нежным, но она не хотела нежности… и чтобы убедиться, что он это знает, она укусила его в плечо, когда они вошли в спальню.
