добавляет…. Что они не видели Монтрега около века.
Сэкстон не казался глупым парнем. Вовсе нет. Хотя о той попытке политического убийства не было заявлено, эта записка, написанная от руки, казалась крайне аккуратным намеком, чтобы Роф не использовал свои признанные права как монарха… в пользу родственников, которые сильно удивились, обнаружив себя в списке наследников, и остро нуждались в деньгах… и не были причастны к заговору.
– Что ты собираешься сделать? – спросила Бэт, смахнув волосы с его брови.
– Монтрег заслужил своей участи, и будет хорошо, если это принесет пользу хоть кому-нибудь. Нам не нужно имущество, и если медсестра и ее отец…
Бэт прижалась к его губам.
– Я так сильно тебя люблю.
Он засмеялся, задерживаясь у ее губ.
– Хочешь показать мне?
– После того, как ты поставишь печать на одобрении? Договорились.
Для этого им снова пришлось пуститься в игру с пламенем, воском и его королевской печатью, но в этот раз Роф торопился, не в силах ждать и секунды, желая войти в свою женщину. Его подпись высыхала, а печать остывала, когда он снова захватил рот Бэт…
Стук в дверь заставил его зарычать и обернуться на звук.
– Проваливайте.
– У меня новости. – Приглушенный голос Вишеса был низким и напряженным. Что добавило пункт «плохие» к его словам.
Роф открыл замок усилием мысли.
– Говори. Только быстро.
Шокированный вдох Бэт дал ему представление о выражении лица Ви.
– Что случилось? – пробормотала она.
– Ривендж мертв.
– Что? – сказали они в унисон.
– Мне только что звонил айЭм. ЗироСам взорвали в щепки, и, по словам мавра, Рив был там. Никаких шансов на выживание.
Последовала мертвое молчание, пока сказанное укладывалось в их головах.
– Бэлла в курсе? – мрачно спросил Роф.
– Пока нет.
Глава 60
Перевернувшись на кровати, Джон Мэтью проснулся, когда что-то уткнулось в ему лицо. Выругавшись, он поднял голову. О, верно, он и Джек Дэниэлс провели пару раундов, и последствия «кулаков» виски задержались: Джону было слишком жарко, хотя он лежал раздетым, во рту пересохло, как в пустыне, и ему нужно было наведаться в уборную, прежде чем мочевой пузырь лопнет.
Приняв сидячее положение, он потер сначала глаза, потом голову… успешно разбудив похмелье.
Когда в башке начало стучать, он схватил бутылку, которую использовал в качестве подушки. На дне остался всего дюйм выпивки, но его хватит, чтобы утихомирить сволочную боль. Готовый почувствовать облегчение, Джон собрался открыть крышку Джека, и не обнаружил таковой. Хорошо, что он вырубился, держа бутыль вертикально.
Присосавшись к горлышку, Джон проглотил виски, и, когда шокирующие волны тошноты поднялись в желудке, он приказал себе просто дышать. Когда остались лишь пары алкоголя, он позволил пустой бутылке сидеть на матрасе, а сам окинул взглядом тело. Его член спящим грузом лежал на животе, и Джон не мог вспомнить, когда в последний раз просыпался без эрекции. Но, с другой стороны, он переспал с… тремя? Четырьмя? Сколько было женщин? Боже, он понятия не имел.
Один раз он использовал презерватив. С проституткой. Остальные были без защиты.
Смутными воспоминаниями, он увидел, как вместе с Куином обхаживал какую-то женщину, а потом пустился в соло с остальными. Он не мог вспомнить ощущений, не помнил ни одного из оргазмов, не помнил их лиц, едва мог припомнить цвет волос. Он знал лишь, что как только пришел в эту комнату, то сразу же принял долгий, обжигающий душ.
Все то дерьмо, которое он не мог вспомнить, загрязняло его кожу.
Он со стоном спустил ноги с кровати, позволяя бутылке приземлиться на пол, рядом со ступнями. Дорога в ванную –настоящая забава, потому что его равновесие было выведено из строя, и он качался… ну, как пьяница, на самом деле. И ходьба – не единственная его проблема на данный момент. Стоя над туалетом, Джон оперся о стену, сконцентрировавшись на своей цели.
Вернувшись в кровать, Джон натянул простыни на нижнюю часть тела, даже, несмотря на то, что его лихорадило: хотя он был в комнате один, он не хотел нежиться в кровати, как какая-то порно звезда в ожидании актрисы второго плана.
Черт… голова убивала его.
Закрыв глаза, он пожалел, что не выключил в ванной свет.
Однако внезапно похмелье перестало занимать его. С ужасающей ясностью, Джон вспомнил, как Хекс оседлала его бедра, скача на нем в плавном, уверенном ритме. О, Боже, изображение было таким четким – не простое воспоминание. Проигрывая картину в голове, он чувствовал, как тесно она сжимала его член, как жестко удерживала его плечи, купаясь в чувстве доминирования.
Он помнил каждое движение, все запахи, даже то, как она дышала.
С ней, он помнил все.
Перевернувшись на бок, он подобрал Джек с пола, будто алкогольные эльфы могли каким-то чудом снова наполнить бутылку. Вот невезуха…
Раздавшийся в соседней комнате крик принадлежал человеку, которого с силой пронзили кинжалом, и пронзительный визг протрезвил Джона не хуже ледяной ванной. Он схватил оружие, подскочил с кровати и сиганул через комнату, распахнув дверь и устремившись в коридор со статуями. Блэй и Куин сделали то же самое, выбежав в спешке, готовые к сражению.
В конце коридора перед дверным проходом в комнату Зейдиста и Бэллы стояли Братья, их лица были мрачными и печальными.
– Нет! – голос Бэллы был столь же громким, как и тот крик. –
– Мне жаль, – сказал Роф.
Стоя среди Братьев, Тор посмотрел на Джона. Лицо мужчины было белым и истощенным, глаза – пустыми.
Руки Тора двигались медленно
Джон сделал несколько глубоких вдохов. Ривендж… мертв?
– Господи Иисусе, – пробормотал Куин.
Вырвавшиеся из комнаты Бэллы рыдания прокатились по коридору, и Джону захотелось подойти к ней. Он помнил эту боль. Помнил ужасное онеменение, когда Тор исчез, прямо после того, как Братья сделали то, что должны были – сообщили самые плохие новости в его жизни.
Он кричал так же, как и Бэлла. Рыдал так же, как и она сейчас.
Джон снова посмотрел на Тора. Глаза Брата горели, будто он хотел что-то сказать, обнять, выразить соболезнования.
На какое-то мгновение Джон почти устремился к мужчине.
Но потом он отвернулся и ввалился в свою комнату, закрывая дверь и запирая на замок. Сев на кровать, он уперся руками в матрас и позволил голове упасть. В его голове царил хаос прошлого, но в центре груди билось лишь одно важное слово:
