мимо Хекс, он кивнул ей.
— Пожалуйста, — ответила она, слегка кивнув. — Отличный ход с этим укусом.
Оглядываясь через плечо, он продолжал смотреть на нее — уважение, которым она отплатила ему, сшибло его похлеще любого лессера. Сердце переполнилось чувствами, и он почувствовал себя так, словно они заполнили его без остатка.
Идиот— вот кто он.
Звук выстрела заставил его замереть на месте.
Оглушающий звук больно резанул по барабанным перепонкам, и долей секунды спустя, он задался вопросом, кто мог стрелять и кто, если был такой, ранен.
Он получил ответ на последний вопрос, когда его левая нога подкосилась и он повалился как спиленный дуб.
ГЛАВА 56
Увидев вынырнувшего из-за угла лессера и дуло пистолета, нацеленное прямо в спину Джона, Хекс метнула нож долею секунды спустя.
Вращающийся в воздухе кинжал, просвистел так близко от уха Джона, что она взмолилась Богу, в которого не верила, чтобы Джон не вздумал повернуть свою голову.
В момент, когда убийца спускал курок, кинжал вонзился в его плечо, оказав воздействие на тело, и боль заставила опустить руку.
Что означало — Джон схлопотал пулю не в сердце а в ногу.
Когда ее мужчина упал, она перепрыгнула через него, издавая боевой клич.
Нахер Бутча. Его она прикончит сама.
Лессер отползал, с судорожными попытками выдернуть кинжал из своего тела… по крайней мере до тех пор, пока не услышал ее вопль. Увидев ее, он в ужасе отпрянул — глаза горели красным, клыки поблескивали полностью обнажившись.
Она приземлилась рядом с ним, и когда он съежился, прикрывая лицо и шею руками, не сдвинулась с места. Кинжал по-прежнему оставался на ее бедре, а пистолет в кобуре.
Для него она припасла кое-что особенное.
Используя симпатскую способность, Хекс проникла в мозг убийцы и разом вытащила все самые худшие его деяния, чтобы он почувствовал каждое из них, все самое наихудшее, обратив это против него.
Много дерьма. О-о-о-очень много дерьма. Особенно та часть, где он тащился от несовершеннолетних маленьких девочек.
Что ж, сейчас она как следует его «ублажит».
Повалившись на пол, он завопил, зажимая пальцами виски — как будто этим простым действием можно было остановить адский поток эмоций — она заставила его страдать, и ощущать всю мерзость его грехов, пока эмоциональная сетка светилась во всех секторах, указывая на страх, отвращение, сожаление и жгучую ненависть.
Когда он начал биться головой о грязные обои, оставляя черное пятно в месте, куда попадал ухом, она поселила в его сознание одну-единственную мысль.
Заронила как росток плюща… ядовитого плюща, проникающего, овладевающего и оказывающего психическое воздействие на его разум.
— Ты знаешь, что нужно делать, — сказала она глубоким, искаженным голосом. — Тебе известно, где выход.
Убийца опустил руки, открывая дикие глаза. Под весом прекратившегося потока эмоций и внушенного ему приказа, он схватился за рукоять кинжала и выдернул его из себя.
Вернувшись к исходной точке, он двумя руками обхватил оружие, плечи напряглись, когда он приготовился отправить лезвие в свое нутро.
Хекс остановила его, заставив замереть так на месте, пока не встала рядом с ним на колени. Приблизив свое лицо к нему, и заглянув в его глаза, она прошептала:
— После не забудь вернуть то, что принадлежит мне. А сейчас будь хорошим мальчиком и выпотроши себя.
Брызги черной крови попали ей на кожаные штаны, когда парень вонзил лезвие себе прямо в живот и провел им поперек, образуя приятную, грязную дыру.
А затем, следуя ее приказу, несмотря на то, что его глаза закатились вверх, он выдернул оружие и протянул его ей.
— Всегда пожалуйста, — пробормотала она. Затем ударила ножом в районе сердце, и он исчез вспышкой света.
Она развернулась, заскрипев на мокром полу подошвами ее ботинок.
Джон смотрел на нее взглядом, ничем не отличающимся от взгляда убийцы, широко распахнутых глаз.
Хекс вытерла первый клинок об кожу.
— Сильно досталось?
Когда Джон поднял большой палец вверх «я в порядке», она осознала, что в доме стало слишком тихо и осмотрелась вокруг. Все замерли на месте. Куин только выпрямился после обезглавливания лессера, и повернулся, чтобы посмотреть в порядке ли Джон. А Рэйдж и Ви прибежали из кухни.
— Кто ранен… — Рэйдж остановился, уставившись на дыру в кожаных штанах Джона. — Боже, три дюйма вверх и влево и ты запел бы сопрано, приятель.
Ви подошел и помог Джону подняться на ноги.
— Ага, по крайней мере, он смог бы заняться с тобой вязанием. Ты мог бы научить его вязать крючочком носочки. Это было бы так мило.
— Насколько помню, я не фанат шерсти…
Когда из гостиной донеслись булькающие звуки, Вишес выругался и бросился к Бутчу. Парень рухнул в коридоре.
О…Боже. Может ей нужно пересмотреть ситуацию все-живы-и-здоровы. Бывший коп выглядел так, словно у него были пищевое отравление, малярия и грипп одновременно.
Она посмотрела на Куина и Рейджа.
— Нам нужна машина, его с Джоном нужно отвезти в особняк.
— Я позабочусь о своем мальчике, — грубо прошипел Вишес, поднимая Бутча и помогая ему дойти до дивана.
— Я подгоню Хаммер, — сказал Куин.
Как только он отвернулся, Джон ударом кулака о стену привлек его внимание и показал жестами:
«Я в порядке, драться еще способен…»
— Тебе нужно показаться врачу, — перебила она.
Руки Джона запорхали с такой скоростью, что она не смогла разобрать ни слова, но и так было чертовски понятно, что он не собирался оставаться за бортом из-за какого-то там пулевого ранения.
Их спор был прерван ослепительной вспышкой света, заставившей ее немного отстраниться и оглянуться. Представшая перед ней картина, многое ей объяснила и не только в плане боя: на подрипаном диване, держась за руки, Ви и Бутч так близко склонили головы друг к другу, что между ними не осталось ни малейшего зазора. Затем тело Вишеса засветилось и Бутч, казалось, черпал из него силу, исцеляясь.
Отвращение к Ви поубавилось, когда она увидела, с какой заботой и вниманием он отнесся к Бутчу, особенно, когда он повернул лицо и взглянул на нее. Ледяная маска треснула, а отчаяние сквозившее в его глазах доказало, что он не полный засранец. Напротив, он, казалось, разделил боль с Братом по расе. В действительности, она снедала его живьем.
О, и… Бутч, определенно, был его. Что объясняло отношение Ви к ней. Он завидовал, что она урвала кусочек, который так жаждал сам, и со всей рациональностью, присущей ему, он никак не мог перестать на нее злиться.
