больше отдалился от меня. И это несмотря на то, что я следовала его наставлениям! Видимо, меняй я свою жизнь, подстраиваясь под Харви, или не меняй – мне никогда не выиграть. И как только другие ухитряются в обоих случаях вытащить счастливый билет?
– Мне не следовало вести себя подобным образом, – продолжил Харви. – Ты не заслужила такого обращения. Утром я был сам себе противен. – Он печально вздохнул и закончил, сердито сжав кулаки: – Тебя не следовало посвящать в такие вещи. Лучше бы тебе ничего этого не знать.
Выслушав мучительные признания мужа, Оливия покачала головой.
– Так вот почему ты распорядился, чтобы утром мне дали подольше поспать… Ты осуждал себя и не хотел встречаться со мной.
– Я не хотел, чтобы, увидев меня, ты вспомнила о том, что произошло ночью.
– Не понимаю, честно, не понимаю, почему ты казнишь себя за то, что позволил мне узнать о своих желаниях?
– Будь я проклят, Оливия! Я фактически изнасиловал тебя, полностью утратив над собой контроль! Но ведь я столько времени… – Харви замолчал, будто устыдившись того, что собирался сказать. Он не мог ни объяснить свое поведение, ни оправдаться.
Оливия видела, как искренни и глубоки его переживания.
– А тебе не кажется, что это принесло облечение нам обоим, помогло нам? – нежно произнесла она, всей душой желая приласкать его, облегчить его душевные муки, избавить от чувства вины.
– Кто знает!.. – прошептал Харви. Гримаса отвращения появилась на его лице при воспоминании о том, о чем ему хотелось забыть навсегда. – Я все пытаюсь втолковать тебе одну вещь: ты не должна думать, что обязана обслуживать меня или потакать моим желаниям. Я ненавижу любую фальшь. И выхожу из себя при одной лишь мысли о том, что ты заставляешь себя угождать мне.
Оливия была в замешательстве. Неужели Харви до сих пор не понял, что значит любить? Что отдавать означает одновременно и получать?
– Но… мне нравится угождать тебе, – ласково произнесла она.
– Послушай, Оливия! – возмутился Харви, негодующе взмахнув руками. – Я не ребенок, не надо меня баловать, нежить и говорить, что я хороший мальчик!
Оливия прикусила язык, опасаясь, что Харви может разойтись еще больше. Его голубые глаза сверкали обидой и возмущением. Все, что она говорила, уходило в песок, а потом еще и обращалось против нее.
– И почему ты ни с того ни с сего прислала мне розы? – обрушился он на Оливию. – А твой внешний вид? Ты что, решила вдруг выглядеть сексуальной и раскованной? – Харви на мгновение замолчал, подозрительно оглядывая ее платье. – О чем ты, интересно, думала? Хотела предложить мне поразвлечься прямо тут, на рабочем столе? Впрочем, до такого ты еще не докатилась. Тебе пришло в голову нечто более благопристойное – снять для нас номер.
Эти оскорбительные для Оливии слова сопровождались нервным смехом.
Густая краска стыда залила щеки и шею Оливии. Она никак не ожидала подобного унижения.
– О Господи, Оливия! Не принимай все на свой счет! – неуклюже попытался оправдаться Харви, закрывая глаза, чтобы не видеть оскорбленного лица жены. – Это я не тебя бичую, Оливия. Себя. Именно из-за того, что я совершил, ты считаешь необходимым делать то, что делаешь.
– Ты ничуть не оскорбил меня, – спокойно возразила Оливия, хотя была просто в ужасе от того, как глубоко Харви переживает и мучается от осознания своего «постыдного», как он считал, и оскорбительного для нее поступка.
Харви отрицательно покачал головой и мрачно посмотрел на жену.
– Ты ведь хочешь поиграть в притворство? Давай притворимся, что прошлая ночь всего лишь дурной сон. И тогда все могло бы остаться так, как было.
– Но наши проблемы… – напомнила Оливия. – Тогда ведь останутся и они.
– Я смогу жить с ними и дальше.
– Ты считаешь, что можно жить, подавляя свои желания и потребности?
– Это не твоя забота, Оливия, – уклончиво ответил он, избегая ее взгляда. – И никогда ею не станет, я позабочусь об этом.
Внезапно Оливию охватило дурное предчувствие. Что-то подсказывало ей: Харви так и поступит, будет жить, как жил раньше, а ее поместит в заплечный, мешок с надписью «Мать моих детей». Нет, она должна окончательно прояснить ситуацию!
Оливия глубоко вздохнула и, не желая больше скрывать своих подозрений, задала мучивший ее вопрос:
– Может, ты собираешься найти какую-то иную возможность для удовлетворения своих желаний и страстей?
– Не придирайся к моим словам, – оборвал он Оливию, явно раздосадованный вопросом. – Не беспокойся об этом. В твоей жизни ничего не изменится.
Бог ты мой! Так он на самом деле подумывал о других возможностях! Оливию передернуло при одной лишь мысли о том, что ее мужу придется искать какую-то женщину для удовлетворения своих сексуальных потребностей. Неужели он всерьез считает, что это никак не затрагивает ее?
Оливия кипела от негодования. И как он только посмел думать об этом! Да что он обо мне знает? Ему, видите ли, лучше известно, что мне надо, а чего не надо!
Однако, несмотря на гнев, Оливия постаралась взять себя в руки. В данный момент от ее собранности и решительности зависела их дальнейшая жизнь. Необходимо стереть – нет, вытравить – бредовую идею из головы мужа, пока она еще не захватила полностью его ум и воображение.
