и Катрин, продемонстрировать, что его выбор сделан. Но почему-то всякий раз, когда он смотрел в ее сторону, Лейла внутренне сжималась в инстинктивном предчувствии чего-то иного.
Наконец со стола убрали основное блюдо и подали сыр и фрукты. Лейла подумывала, как бы найти удобный предлог и подняться с Аделью наверх, чтобы уложить ее спать. Малышка уже начала выказывать признаки утомления, сидя на высоком стуле рядом с ней.
— Эй, Адель! Посмотри! — воскликнул один из близнецов, обращаясь к ней с обаятельной улыбкой.
Он взял с серебряного блюда клубнику, подбросил ее в воздух, а его брат поймал ягоду ртом. Адель, широко раскрыв глаза, наблюдала за тем, как они повторили тот же трюк, поменявшись ролями. Затем оба близнеца зажали каждый свою ягоду между зубами как завершающий акт этого двойного действа.
— Мальчики! Ведите себя прилично! Вы ведь за столом, — пожурила их Мириам, но в голосе ее звучало любовное снисхождение.
Джеб и Стюарт были нормальными подростками, которые со всей искренностью и воодушевлением приветствовали возвращение Адели в семью. Со времени их возвращения из школы они сделали достаточно для того, чтобы вывести маленькую девочку из состояния замкнутости, и Лейла была благодарна им за живое участие в судьбе Адели. Их жизнерадостность оказалась как нельзя кстати и для самой Лейлы, поскольку отвлекала ее от навязчивой демонстрации Катрин ее близости к Джиму.
Оба мальчика проигнорировали замечание, сделанное матерью, и начали есть сочные ягоды с преувеличенным наслаждением, взглядами призывая Адель убедиться в том, как это вкусно.
— Дайте ей одну ягоду, госпожа Дитерли, — настаивал Джеб. — Бьюсь об заклад, она теперь захочет попробовать.
Близнецы стали уговаривать девочку съесть этот невиданный плод и с блеском преуспели в этом. Лейла дала ей клубнику.
Адель сначала осторожно куснула ягоду, а затем с удовольствием съела ее всю. Мальчики улыбнулись ей, и она ответила им улыбкой. Они повторили свой номер с ягодами малины и брусники, заставив всех улыбнуться новому способу убедить Адель есть то, что ели они сами.
Лейла заметила, что Катрин начало надоедать все это. Джим основное внимание уделял племяннице, сидевшей между ним и Лейлой. Зависимость девочки от Лейлы, у которой Адель постоянно искала поддержки и одобрения, несомненно, раздражала мисс Хардинг, так как это означало, что часть внимания Джима доставалась и Лейле.
Ни одна из попыток Катрин завоевать доверие девочки не увенчалась успехом. Видя, как растет ее разочарование, Лейла не удивилась, услышав прозрачный намек в свой адрес.
— Вы, должно быть, устали, госпожа Дитерли, — сказала Катрин сочувственным тоном, заметив, что Лейла не притронулась ни к сыру, ни к фруктам.
Лейла через силу улыбнулась.
— Да, немножко устала, — призналась она, хорошо зная, что Катрин не терпелось избавиться от нее.
Поскольку возможность была ей предоставлена, Лейла решила воспользоваться ею.
— Благодарю вас за щедрое гостеприимство, — сказала она, взглядом окидывая стол. — Это был прекрасный ужин, госпожа Фарли. Но если вы не возражаете…
— Сейчас подадут кофе, — прервал ее Брук.
— Нет, спасибо, господин Фарли. Я думаю, Адели пора спать, да и я хотела бы отдохнуть. Вы позволите?
Когда она вставала из-за стола, Брук и Джим тоже сделали попытку подняться с кресел.
— Пожалуйста, не вставайте, — поспешно остановила их Лейла, страстно желая избежать еще одного открытого столкновения между мужчинами из-за Адели. — Думаю, будет достаточно, если вы просто пожелаете девочке спокойной ночи здесь.
Никто не спорил. Время было позднее. Адель давно должна быть в постели. Мужчины сели опять, молчаливо признавая за Лейлой право решать, как следует поступать в такой ситуации.
Она подняла девочку и держала ее, прижимая к плечу, в то время как со всех сторон раздавались пожелания доброй ночи. Все пришли в неописуемый восторг, когда Адель робко повторила: «Спокойной ночи». Лейла уже собиралась уходить, когда вспомнила то, что обязательно хотела сделать. Она обратилась к хозяину дома, сидящему во главе стола.
— Господин Фарли, я бы хотела позвонить моему брату Тому и сообщить ему об Адели. Удобно ли будет позвонить отсюда в Алис-Спрингс?
— Звоните кому угодно и куда угодно, дорогая. После того что вы сделали для Адели, — Брук сделал широкий жест руками, — мы перед вами в неоплатном долгу.
— Ваш муж, должно быть, тоже ждет звонка, — вставила Катрин вкрадчиво. — Он выказал такую душевную щедрость, отпустив вас сюда, ведь он наверняка нуждается в вас в Медицинском центре.
— Я полагаю, доктор Дитерли хорошо знаком со срочными вызовами, — сказал Джим, откидываясь в своем кресле и поднимая бокал с белым французским вином. Он посмотрел на Лейлу. — Но передайте ему от нас нашу благодарность, госпожа Дитерли.
Как бы ни был неподходящ момент для такого признания, Лейла не могла больше переносить двусмысленность своего положения. Она почувствовала, как кровь прилила к ее щекам, пока она искала нужные слова.
— Я не могу позвонить своему мужу, — начала он хриплым от волнения голосом.
— Почему? Наверное, он вылетел куда-нибудь с Авиационной медицинской службой? — настойчиво выспрашивала Катрин.
Лейла пристально посмотрела на женщину, которая так упорно стремилась довести до сознания каждого факт ее замужества. Неужели Катрин мало демонстрации ее близких отношений с Джимом?
Блеск удовлетворения в холодных глазах Катрин разбудил в ней гнев, который на секунду захлестнул боль, терзавшую ее душу.
— Нет, мисс Хардинг, — ответила она холодно. — Мой муж умер.
Эти простые слова заставили всех в ужасе замолчать. Лейла увидела, как на лице Катрин промелькнула целая гамма чувств. Среди них не было чувства удовлетворения. Гнев Лейлы сразу же прошел, когда в ее памяти возникли картины ужасающих мучений Дейла и его смерти, сдавившие ее сердце тисками.
Звук разбитого стекла вернул всех к действительности.
— Джим! Посмотри, что ты натворил!
У Катрин перехватило дыхание. Она приподнялась, стряхивая с платья капли салфеткой. Казалось, Джим не слышал ее. Его лицо было как непроницаемая напряженная маска. Он поднялся, устремив на Лейлу взгляд своих зеленых глаз, в которых полыхал огонь. Его стул со скрипом отодвинулся, покачнулся и с грохотом повалился на пол, разбрасывая осколки хрусталя.
— Джим! — завопила Катрин протестующе. — Смотри, что ты делаешь!
Джим был глух к ее крикам.
— Мне так вас жаль, Лейла, — сказал младший Фарли с болью в голосе. — Как это случилось? Когда?
Вся агония и все отчаяние тех ужасных четырех дней, проведенных у больничной койки Дейла, навалились на нее и наполнили глаза слезами.
— Двенадцать недель назад. Двенадцать недель и три дня, — почти выкрикнула Лейла.
Джим выглядел таким же несчастным, как и она.
— Он был хорошим человеком. Заботливым. Одним из лучших.
— Да. Да, он был таким. — Затем, желая сказать то, что было для нее исключительно важным, она добавила: — Я любила его.
— Я знаю, Лейла, — мягко успокаивал ее Джим, — у него не могло быть лучшей жены.
Почему-то это тихое утешение облегчило ее страдания. Джим понимал: она была права в своей любви к Дейлу. Больше не имело смысла так переживать из-за того, что случилось между ней и Фарли в прошлом. Лейла чувствовала, что Джим одобрял ее поведение. Больше, чем одобрял. В его глазах читалась забота, глубокая тревога о ней и желание, чтобы она приняла эту заботу.
