Отец заговорил:
— У меня есть дневники Юджина Баттерворта, их несколько. Согласно завещанию Юджина Баттерворта и словам мистера Макартура, они принадлежат «Лысому и красивому».
Раздалось несколько восклицаний. Уолт Эллиот вызвал секретаршу и велел пригласить других гостей.
Дверь открылась, и вошла женщина средних лет в стильном сером костюме, в руках у нее был журнал в кожаном переплете.
Отец Тесс представил ее присутствующим:
— Это мисс Мюра Стайн, ей принадлежит частная галерея в Сиэтле. Она специализируется на искусстве Северо-запада и сразу прилетела в Паскуали, услышав о нашей находке.
— Этот дневник, как я понимаю, один из нескольких найденных дневников художника. Это очень ценная находка, — женщина не могла скрыть волнения. — Если университет не захочет приобрести их, то частные коллекционеры с радостью сделают это.
— Вы можете оценить их стоимость? — спросил Уолт Эллиот.
— Как вы понимаете, сложно назвать точную цифру, тем более что я видела только один дневник. — Она оглядела присутствующих. — Если все остальные такие же, как этот… Думаю, на аукционе они будут стоить минимум миллион долларов.
— Миллион баксов за пару старых тетрадок? — вытаращил глаза Макартур.
— Я могу посмотреть? — взволнованно спросил очкарик.
Мисс Стайн подошла к нему и раскрыла тетрадь, все пододвинулись ближе.
— Господи, вы только взгляните, орленок ловит рыбу.
— А какое у этого оперение! — воскликнул кто-то еще.
Очкарик посмотрел на Тесс:
— Мы можем их продать?
— Это зависит от решения членов организации. Но если вы продадите журналы, вы сможете купить землю, которую Баттерворт хотел сохранить для птиц.
Очкарик кивнул, размышляя.
— А мы можем их опубликовать?
— Хорошая идея, — согласилась Тесс. — А оригиналы продать.
— Прежде чем вы будете строить радужные планы, не забудьте, что земля принадлежит мне, — перебил Кэдман. — И она не продается.
— Но… — перебил Макартур.
— Ты подписал контракт, Нат.
— А если тебе не удастся изменить статус земли? Сколько она будет стоить тогда? — улыбнулся Майк, кладя перед ним лист бумаги.
Кэдман прочитал первую страницу статьи Майка и фыркнул:
— «Звезда» никогда не напечатает этого, ты уже уволен.
— Может, «Звезда» и не напечатает, — вставил Уолт Эллиот, — но «Стандарт» напечатает. Мэр никогда не пойдет на изменение статуса участка после того, как публика прочитает это. Сколько тогда будет стоить участок?
— Погоди, Уолт, ты не можешь быть заодно с этими травоедами! Как же мои отель и казино? Они принесут деньги, создадут рабочие места.
— Есть много свободной земли рядом со старым вокзалом. Я знаю владельца, мы можем навести справки.
— Но там нет реки.
Уолт Эллиот взял лист и прочитал.
— Здорово написано, — сказал, изображая удивление. — Боюсь, Тай, такая статья, как эта, может стать событием национального масштаба. Американцы неравнодушны к орлам. Неужели ты хочешь быть тем парнем, что разрушил их жилища?
— Я звонил в «60 минут», — вставил Майк, — они заинтересовались.
— Послушай, Тай, — начал Нат Макартур, доставая платок и вытирая пот со лба, — может, мы пересмотрим сделку? Мой предок хотел, чтобы эта земля оставалась заповедником. А мне… мне еще жить в этом штате. Я не хочу, чтобы меня показали по телевизору в «60 минутах».
— Знаете, что интересно, — протянул отец, не обращая внимания на яростный взгляд Кэдмана, — я звонил в «Сегодня», они тоже заинтересовались. Хотя нет, воодушевились.
Повисла пауза. Наконец, Кэдман поставил на стол кожаный кейс, достал папку с документами и, взяв един лист с печатями, взглянул на Майка.
Потом порвал лист пополам и бросил на стол. Захлопнув кейс, Кэдман встал и вышел из кабинета. Уолт Эллиот поднял половинки и изучил их.
— Это?.. — выдохнула Тесс.
Отец кивнул:
— Договор о продаже.
Тесс улыбнулась отцу и членам «Лысого и красивого», которые внимательно изучали журнал. Они еще не знали, что целая кипа точно таких же тетрадей лежит у них в чулане. Тесс перевела взгляд на Майка, и сердце у нее бешено забилось. Она часто называла его неандертальцем, но этому неандертальцу не придется тащить ее силой в пещеру, ему достаточно только посмотреть на нее так, как сейчас.
Тесс сглотнула.
— Ты нас извинишь, папа? Нам надо закончить статью.
Едва они оказались в холле, Майк прижал ее к стене и страстно поцеловал. Тесс застонала, отвечая на поцелуй.
— Ты держалась потрясающе, — выдохнул Майк.
— Ты тоже. Мы ему показали!
Майк нагнулся к ней, но Тесс уперлась руками ему в грудь.
— Нам надо закончить статьи и вернуть тебе работу.
Майк улыбнулся, гладя ее по щеке:
— Я не хочу на старую работу.
— Но…
— Я получил работу в Калифорнии.
— В Калифорнии? — Ее надежды разбились, как стекло. — Но тебе там не понравится, все эти кинозвезды и пляжные вечеринки — это не для тебя.
— Пора двигаться вперед, — поцеловал ее Майк. — Ты найдешь кого-нибудь другого. Лучше меня.
— Я никогда не найду никого лучше тебя, — сказала Тесс, глотая комок, застрявший в горле.
Но Майк не слышал, он уже ушел. Ушел от нее.
Сборы не заняли много времени — за годы, прожитые в Паскуали, Майк не накопил вещей, он никогда не хотел быть привязанным к чему-то. Странно, что он не уехал отсюда раньше. Ни отец-алкоголик, ни репутация трудного подростка, а потом плохого парня не заставили его уехать. Понижение в должности тоже не заставило его бросить все.
Тесс права — он трус, он бежит. И не от Кэдмана, а от Тесс.
Он изо всех сил старался не выставить себя дураком, когда Тесс призналась ему в любви. Еще чуть- чуть — и он, стоя на коленях, просил бы ее руки. Просил бы стать его женой, его принцессой.
Они даже могли бы быть счастливы, но ненадолго. Однажды она бы поняла, какую ошибку совершила, и тогда в ее глазах потух бы огонек страсти и любви. Она стала бы поправлять его произношение и манеры за столом.
Ее любовь исчезла бы. Майк мог выдержать все, кроме этого.
Он любил ее, любил до боли, до слез. И знал, что эта боль пройдет не скоро.
Зазвонил телефон, Майк поднял трубку с неприятным предчувствием. На табло определился номер — Мэл.
— Я уже сказал, что не вернусь.
