коротковат.
– Мис Аллен, – проговорил он с выражением. Потом улыбнулся – все той же степенной, но не виноватой улыбкой. – Мис Аллен, я не вмешиваюсь обычно в дела женщин, но кое-что я должен вам сказать.
– Слушаю, Джейк, – сказала она.
– Я об этой девушке, Виоле. Она сказала неправду обо мне и моей жене. Сказала, что мы брали с неё девять долларов в неделю, пока вы с мистером Алленом были в отъезде и она у нас столовалась.
– Именно так она и говорила, – сказала она устало. – И я её пожалела, заплатила ей лишних три доллара.
– Эта девушка, Виола, она сказала неправду. Никаких девяти долларов моя жена с неё не брала, никогда, – сказал он печально. – Она нам платит семьдесят пять центов в неделю за комнату, мис Аллен, боже упаси требовать с неё больше. И когда она у нас ела, моя жена сказала, что за это тридцати центов в день хватит. – Он терпеливо стоял посреди комнаты, коричневое лицо его с обвислыми шелковистыми усами было почтительным и спокойным.
– Значит, она мне солгала, – помолчав, сказала женщина за столом.
– Да, мэм, – сказал он, – солгала. По-другому никак не назовешь.
– Она хотела, чтобы я дала ей эти три доллара, и я их дала.
– Да, мэм, скорее всего, она хотела эти три доллара. – Джейк помолчал, кашлянул. – Мис Аллен, – он переложил шляпу в другую руку, – я, кажется, знаю, для чего они ей занадобились.
– Да?
– Она купила себе новый жакет. На днях приносит его домой и давай моей жене показывать. Серый такой жакет, с мехом.
– Новый жакет! – Она вскочила, громыхнув стоящей на столе посудой. – Боже правый, новый жакет. Ей не нужен был новый жакет. Значит, она солгала, чтобы выманить у меня три доллара. И это после того, как я столько одежды ей надавала в этом году. Джейк, ты же видел эти вещи, скажи?
– Видел, – сказал он. – Она принесла их домой.
– Там и жакет был.
– Да, мэм, на что ей больше одежды. Она ведь никуда не ходит. Возвращается каждый вечер домой, наряжается в те одежки, что вы ей подарили, и расчесывает волосы. Никуда не ходит, сидит в своей комнате, посидит-посидит и спать ложится.
– У нее, кажется, и друзей нет, – сказала она.
– Да, похоже, ей вообще друзья без надобности, – сказал Джейк.
Белый молодой человек, стоявший у двери кухни, вынул изо рта трубку и помахал ею в воздухе.
– Не надо было увозить её из Алабамы, отрывать от своих, – мрачно сказал он. – Вот в чем беда.
Негр размышлял, поглаживая указательным пальцем длинные шелковистые усы.
– Может, оно и так, – согласился он. – Может, со своими она ладила. Но нам она не своя. Она не такая, как я и моя жена. Кого угодно спросите вокруг. Бог свидетель, мы со всеми стараемся по-честному, независимо, белые или черные. Любого спросите.
– Я рада слышать, что вы не брали с неё девять долларов, – сказала она.
– Нет, мэм. Нам и не нужно было, чтобы она у нас жила. У нас и дом собственный, и земля, и я много работаю, и плотничаю, и каменщиком, так что на жизнь хватает. Она нам и не нужна была никогда. Но я сказал жене, девушка, мол, за сотни миль от дома, среди чужих людей, в чужих краях. А так, чтобы она нам сильно нужна, такого не было. – Он повторял эти слова, будто заучил их наизусть, и, держа в руке черную фетровую шляпу, с высоты своего роста глядел поверх головы стоящей перед ним женщины. – Пусть съезжает тогда, коли врет.
– Джейк, она вчера от меня ушла. Причем именно в тот момент, когда собрались гости, – сказала она с обидой. – И больше я назад её не приму, как в прошлые разы.
– У меня она тоже не может больше оставаться. Наверно, ей лучше уехать.
– Наверное, – сказала она.
– Пусть лучше возвращается к своим, откуда приехала. – Он попятился к двери кухни, беззвучно шаркая по ковру туфлями на стертой подошве. В кухне остановился, вертя в руках шляпу, будто припоминая, что же ещё хотел добавить.
– Джейк, – сказала женщина; лицо её стало вдруг жестким и решительным. – Скажи Виоле, чтобы зашла. Нынче же утром, немедленно.
– Да, мэм.
– Ничего ей не объясняй, просто пришли сюда.
– Да, мэм.
– Спасибо, Джейк.
Он ещё немного помедлил, будто колеблясь. Потом сказал:
– Всего доброго, мисс Аллен, – и вышел с черного хода, осторожно прикрыв за собой дверь.
Когда дверь едва слышно закрылась, женщина немного успокоилась и снова села на стул у стола.
– Господи, – сказала она, – только подумать: эта дура идет и тратит все свои сбережения на жакет. Причем один жакет у неё уже есть, а я всю зиму уговаривала её откладывать деньги.
