подобно внезапно вспыхнувшему пожару, охватила их с неистовой силой.
Джанет била мелкая дрожь, ее мысли путались. Она таяла от каждого прикосновения Даррага, наслаждаясь вкусом его поцелуев и исступленно отвечая на его ласки. Вскоре они поняли, что одних поцелуев мало, чтобы утолить вспыхнувшую в них страсть, что это всего лишь прелюдия к великой симфонии чувственных наслаждений, которую оба готовы были исполнить. Ладони Даррага без устали скользили по ее телу, не оставляя без внимания ни один его участок. Он поглаживал ее руки, плечи, спину, шею, бедра и ягодицы. Постепенно возбуждение Джанет нарастало, у нее кружилась голова от сладкой муки, которая становилась все невыносимее, требуя разрядки.
Она то корчилась в объятиях Даррага, выгибая спину, то шептала что-то бессвязное. Его ласки сводили ее с ума. Тяжело дыша, он прижал к себе Джанет, чтобы она поняла, как сильно он хочет ее.
Джанет не была шокирована его жестами и еще теснее прильнула к нему, продолжая жадно целовать его лицо и шею. Она была похожа на изголодавшегося по ласкам человека, отдавшегося наконец на волю своих чувств.
Дарраг понимал, что ему следует положить конец этому безумию. «Я должен бежать отсюда, пока мы не зашли слишком далеко», – говорил он себе. Но Дарраг не мог побороть свое безудержное влечение к Джанет. Он стремился к ней всеми фибрами своей души. О, как он жаждал сбросить с нее одежду и почувствовать, как ее обнаженные ноги обхватили его талию! С какой яростью он вошел бы в нее, чтобы привести их обоих в экстаз!
Дарраг надеялся, что здравый смысл одержит в нем верх над эмоциями и заставит выпустить Джанет из объятий. Однако этого не происходило. Все его благоразумные мысли и намерения сгорели в огне всепоглощающей страсти, которая неистово полыхала, как огонь в сухом лесу.
Подчиняясь зову сердца, Дарраг подхватил Джанет на руки и подошел со своей драгоценной ношей к стоявшему неподалеку деревянному столу. Смахнув небрежным жестом глиняные горшки, он положил на него Джанет. Она находилась в полузабытье и не обратила внимания на глухой звук разбившейся о каменный пол керамики. Дарраг задрал ее юбки и, раздвинув ноги Джанет, встал на колени между ними.
Джанет бормотала что-то невнятное, все ее чувства находились в смятении. Дарраг стал осыпать ее страстными поцелуями, от которых у него самого перехватывало дыхание. Джанет вздрагивала от его прикосновений, устремляясь навстречу Даррагу всем своим телом. Ее рука неистово гладила его по голове, и Дарраг угадывал по ее движениям те эмоции, которые охватывали Джанет.
Дарраг творил чудеса. Джанет никогда не испытывала такого восторга от любовных утех. Особенно опытным и изобретательным был его язык.
Она не была невинна. Джанет успела познать прелести любви, однако никто прежде не возбуждал ее так сильно, как Дарраг. Только он сумел разжечь огонь в ее крови и заставить ее сердце биться сильнее.
Джанет трепетала, отдавшись на волю страсти. Она принимала каждую его прихоть, каждый его каприз. Любое его прикосновение было для нее желанным. Закрыв глаза, Джанет запрокинула голову, которая теперь была похожа на поникший цветок на увядшем стебле.
Дарраг одной рукой обнимал Джанет за талию, а другой гладил ее по бедру. От каждого его прикосновения по обнаженным участкам ее тела Джанет охватывал трепет. Когда Дарраг шире раздвинул ее ноги, Джанет ахнула от избытка чувств.
Она впала в забытье и больше ничего не ощущала, кроме прикосновений его руки к самой чувствительной точке ее тела. Дарраг поглаживал и пощипывал этот бутон плоти.
Внезапно волна острых чувств накатила на нее, и Джанет громко вскрикнула. Никогда в жизни она не переживала такого потрясающего наслаждения.
Похоже, он не собирался выпускать ее из объятий. Приподнявшись, Дарраг начал торопливо расстегивать пуговицы на своих панталонах дрожащими от возбуждения пальцами. Однако тут в оранжерее, пол которой был уложен каменными плитами, послышались громкие шаги десятка ног. К ним приближалась большая группа людей, которые тихо переговаривались друг с другом.
– Уверяю вас, господа, – раздался низкий мужской голос, – вы не пожалеете о том, что вам пришлось так поздно прийти сюда. Аромат Epidendrum nocturnum стоит того.
Джанет не сразу пришла в себя. Однако посторонние звуки постепенно вернули ее к действительности. Она узнала голос кузена.
Дарраг внезапно напрягся и, замерев, взглянул на нее. Увидев в его глазах выражение ужаса, Джанет похолодела. Она поняла, что было слишком поздно что-либо предпринимать.
– Сюда, пожалуйста, прошу вас, – произнес Катберт. – Вы, несомненно, придете в восторг от этого... О Господи, что это?!
Последнее восклицание Берти прозвучало подобно выстрелу. Он и его коллеги оцепенели, увидев стол, на котором расположились любовники.
Выглядывая из-за плеча Даррага, Джанет заметила, что к ним прикованы две дюжины глаз. В тусклом освещении оранжереи она все-таки сумела разглядеть их выражение. Одни смотрели на них с изумлением, другие с осуждением, третьи с вожделением.
Джанет узнала среди присутствующих не только кузена Катберта, стоявшего с разинутым ртом и побагровевшим лицом, но и Кита Уинтера, с удивлением взиравшего на неприличную сиену, а также Адриана, мужа своей сестры. Последний с таким негодованием смотрел на Джанет и Даррага, что его буравящий взгляд заставил бы, пожалуй, затрепетать и закаленного в битвах ветерана, а не только растерянную юную леди.
Джанет хотелось провалиться сквозь землю. Она попыталась привстать, но тело не повиновалось ей. Руки и ноги Джанет словно парализовало. Всхлипнув, она прижалась к плечу Даррага.
Спрыгнув со стола, он одернул юбки Джанет и, быстро сняв с себя сюртук, загородил ее от взглядов посторонних, давая ей возможность поправить лиф платья.
В помещении стояла гробовая тишина.
– Да, Мерриуэдер, вы обещали показать нам нечто чрезвычайно любопытное и не разочаровали нас, – наконец промолвил кто-то из гостей. – Хотя, боюсь, ваши орхидеи меркнут по сравнению с тем, что мы здесь увидели.
Некоторые джентльмены, не удержавшись, засмеялись, другие, чтобы скрыть свое смущение, стали покашливать, прикрывая ладонью рот.
– Давайте все же вернемся к орхидеям, кузен, – мягким, но настойчивым тоном промолвил Адриан. – Не понимаю, почему вы остановились? Здесь, мне кажется, нет ничего интересного, на что стоило бы смотреть.
Прочистив горло, Катберт шаркнул ногой по каменному полу. Судя по всему, он наконец вышел из оцепенения.
– Да, да, вы совершенно правы. Хм... идите вперед, джентльмены. Орхидеи уже совсем близко.
Катберт постарался поскорее увести членов Королевского общества садоводов в глубь оранжереи. Тех из них, кто замешкался и отстал, он подгонял дружеским жестом, широко раскинув руки. Адриан и Кит стояли не шевелясь, ожидая, когда посторонние люди уйдут. Шаги гостей Мерриуэдера отдавались эхом в помещении с каменным полом. Впрочем, вскоре они стихли.
Только тогда Адриан резко повернулся и взглянул на Джанет. Когда она увидела его перекошенное лицо, у нее перехватило горло от страха. И все же, собрав остатки мужества, Джанет решилась выйти из-за спины Даррага. Но он обнял ее за талию и не позволил приблизиться к зятю.
– А ты еще упрекал меня за чреватое скандалами легкомыслие в общении с женщинами и опасный флирт, – сказал Кит, обращаясь к брату. – Согласись, по сравнению с тем, что мы только что увидели, я выгляжу образцом высокой морали.
Адриан бросил на Кита испепеляющий взгляд.
– Что ты здесь делаешь? Почему ты не ушел вместе с кузеном?
Кит фыркнул:
– Зачем? Чтобы посмотреть на пару цветков? У меня с самого начала не было никакого желания их видеть. Не забывай, что это ты почти силой заставил меня прийти сюда.
– Я был вынужден сделать это, чтобы спасти тебя от разгневанного отца, с дочерью которого ты нагло вел себя.
Кит с невинным видом пожал плечами.
– Отец Лидии просто погорячился. Я всего-навсего вывел ее на свежий воздух, после того как она пожаловалась мне, что ей стало жарко.
– Вы отсутствовали целых полчаса! Ты не находишь, что твоя дама подозрительно долго дышала свежим воздухом?
– Некоторые женщины так горячи и пылки, что им требуется много времени, чтобы прийти в себя от жары и духоты бального зала.
Адриан на мгновение закрыл глаза, стараясь сдержаться и не вспылить.
– Довольно, – оборвал он младшего брата. – А теперь ступай отсюда.
– Хорошо, но хочу заметить, что в последнее время ты стал настоящим ханжой. Я обязательно поговорю об этом с Вайолет, когда она наконец разрешится от бремени.
– Оставь Вайолет в покое и ступай спать.
– Я же сказал, что ты ханжа! – воскликнул Кит и, с сочувствием посмотрев на Джанет и Даррага, удалился из оранжереи.
У Джанет сжалось сердце, к горлу подступил комок. У нее было такое чувство, что она стоит перед судом испанской инквизиции. Джанет не сомневалась, что Адриан в приступе гнева может убить ее. Он давно уже точил на нее зуб.
– Что же вы молчите? – промолвил Адриан, скрестив руки на груди. – Неужели вам нечего сказать? Вы и здесь умудрились попасть в некрасивую историю, которая вызовет скандал в обществе.
Джанет открыла было рот, но не смогла произнести ни слова.
Ей было страшно подумать о том, какие последствия будет иметь этот скандал для ее репутации, как он повлияет на ее будущее. От мыслей об этом ее бросало в дрожь.
Поняв, что он ничего не добьется от Джанет, Адриан бросил мрачный взгляд на Даррага.
– А вы почему молчите, сэр? Или вы язык проглотили?
– Нет, я готов поговорить с
