близнецов.
Глава 24
Джанет прожила в Уинтерли четыре недели.
Все свое время она проводила с Вайолет, Адрианом и их мальчиками. Джанет и не предполагала, что так сильно привяжется к детям. После обеда она обычно клала их на одеяло, положенное на ковер гостиной, и начинала сюсюкать, смеяться и тормошить их. Наградой Джанет были улыбки младенцев. Однажды ей показалось, что Себастьян засмеялся. Однако никто ей не поверил. Вайолет в это время дремала в кресле, устав после проведенной в детской бессонной ночи, поэтому ничего не слышала. Она не хотела нанимать кормилицу до тех пор, пока у нее хватало молока для обоих сыновей. Вайолет считала, что, если сама будет кормить грудью, между ней и детьми установится особый контакт.
Младенцев окрестили недели через три после приезда Джанет к сестре. На это торжество съехались все родственники, в том числе и родители Вайолет и Джанет.
Сначала Джанет неловко чувствовала себя в их присутствии. Между ними чувствовалось напряжение. Родители засыпали дочь вопросами о таинственном ирландце, за которого она вышла замуж. Они хотели знать, почему Джанет сразу не сообщила им, что он – граф? И почему он сам не явился на крестины племянников, а лишь прислал подарок и поздравления?
После двух часов общения мать Джанет наконец начала оттаивать и заговорила с дочерью на свою любимую тему – о моде. К вечеру они окончательно помирились и их отношения вошли в прежнюю колею. Джанет была прощена.
Подружки, которые отвернулись было от Джанет после скандала в обществе, тоже возобновили с ней общение. От них пришла целая груда писем. К концу своего пребывания в Уинтерли Джанет получила четыре приглашения из различных поместий приехать в гости и одно приглашение посетить зимний праздник в курортном местечке Бат. Джанет выбрала приглашение на домашнее торжество, присланное ее близкой подругой Кристабел Морган, ныне леди Кловерли.
Кристабел вышла замуж в августе, когда Джанет находилась в усадьбе своих кузенов в Ирландии. У мужа Кристабел, вдовца, была дочь-подросток, и он мечтал о сыне-наследнике. Кроме поместья в Кенте, он владел роскошным домом в Лондоне, где проводил большую часть времени, будучи активным членом палаты лордов. Кристабел нравилось то, что она почти постоянно жила в столице. Лорд Кловерли был для нее прекрасной партией.
Приехав в Кент, Джанет сразу же поняла, что Кристабел вышла замуж не по любви. И поскольку ее подруга не пережила взлета высоких чувств, ей были неведомы и падения. Лорда Кловерли мало интересовали развлечения, которые устраивала молодая супруга. Главным для него были политика и продолжение рода.
Решив наверстать упущенное, Джанет с головой ушла в атмосферу праздника. Она вместе с другими гостями, которых было человек пятнадцать, каталась верхом, соревновалась в меткости стрельбы из лука, гуляла по парку, танцевала по вечерам в бальном зале. Когда на улице было холодно, гости играли в карты, отгадывали шарады и музицировали. Джанет тоже часто садилась за фортепиано.
Домашний праздник Кристабел относился к разряду тех развлечений, которые особенно нравились Джанет. Она от души веселилась целыми днями и много смеялась.
И все же время от времени она ощущала внутри ноющую пустоту, которую нечем было заполнить. Джанет вроде бы должна была радоваться жизни и быть довольна собой. Тем не менее, лежа ночью в своей постели, она испытывала чувство неудовлетворенности, которое не давало ей уснуть.
В конце концов она решила, что во всем виновато письмо Даррага. Это оно портило ей настроение. Джанет получила его незадолго до отъезда из Уинтерли. Тон Даррага был сухим и деловитым. Прочитав письмо, Джанет долго ходила сама не своя.
Муж сообщал ей, что открыл для нее в Лондоне счет, с которого она сможет снимать деньги на свои нужды. Джанет не в чем было упрекнуть его, он выделил большую сумму на ее содержание. Кроме того, Дарраг купил для нее дом в аристократическом районе Мейфэр и нанял прислугу. Он писал ей, что она вольна распоряжаться этой собственностью по своему усмотрению. Если этот дом не понравится Джанет, она может найти другой. Дарраг купит приглянувшийся ей особняк, а тот, что недавно приобрел, продаст.
Дарраг обещал также в скором времени прислать жене фаэтон, карету и лошадей. Если ей еще что-нибудь понадобится, она может связаться с поверенным Даррага в Лондоне, и он постарается удовлетворить ее нужды.
В это письмо были вложены записки от Мойры и Шивон. Они писали, что скучают по Джанет, и спрашивали, когда она вернется домой. Дарраг ни словом не обмолвился о своих чувствах или желаниях. Он предупреждал Джанет, что не даст ей развода. Однако его действия выглядели так, как будто они разводились.
Получив письмо, Джанет проплакала полдня и весь вечер. Она постоянно вертела на пальце золотое обручальное кольцо. Но на следующий день она вытерла слезы и решила выбросить мысли о муже из головы и вытравить из сердца любовь к нему.
Джанет должна была бы чувствовать себя сейчас на седьмом небе от счастья. Теперь у нее было все, о чем она когда-то мечтала, – собственный дом в Лондоне, много денег и свобода. Будучи замужней женщиной, Джанет могла позволить себе многое из того, что в обществе считалось предосудительным для юной леди. Главное, муж находился вдали от нее и не мог диктовать ей свои условия. Дарраг будет жить в Ирландии, а она здесь, Англии. Что могло бы быть лучше такого расклада? Если Дарраг в будущем захочет обзавестись наследником, Джанет выполнит свой долг и родит ему ребенка.
Но сейчас было не время думать о детях. Сейчас нужно было веселиться. Джанет готовилась к новому светскому сезону, который должен был вскоре начаться. Домашний праздник Кристабел был все же сельским развлечением, а Джанет тянуло в большой свет. В Лондоне ее ждало множество волнующих событий и приключений.
После праздника Кристабел Джанет должна была отправиться в поместье другой своей подруги, а потом в имение третьей. Так она намеревалась ездить по гостям до самой весны, когда лондонская аристократия начнет съезжаться в столицу. Тогда Джанет тоже переедет в город, и у нее начнется новая жизнь. Она надеялась, что в вихре светских развлечений вновь почувствует себя счастливой.
– Твой ход, – сказал Майкл.
– Хм... – с отсутствующим видом пробормотал Дарраг. Майкл нетерпеливо заерзал на стуле.
– Давай ходи, приятель. Если ты не будешь следить за игрой, я через пару ходов возьму твою ладью.
– Да? – промолвил Дарраг и, выйдя из задумчивости, внимательно взглянул на шахматную доску.
Однако ему никак не удавалось сосредоточиться. «Дьявол побери, – раздраженно думал он, – я понятия не имею, как мне сейчас ходить». В последние дни он был особенно рассеян, все валилось у него из рук. Зная, что его брат нетерпеливо ждет, Дарраг сделал ход черным конем и взял одну из пешек Майкла, который играл белыми.
Прищелкнув языком, Майкл тоже пошел конем и лишил брата двух черных пешек. Теперь, как и обещал Майкл, его ферзь угрожал ладье Даррага.
– Почему ты не хочешь признаться себе в том, что страдаешь без жены? Тебе надо съездить за ней, – неожиданно сказал Майкл.
Дарраг бросил на брата хмурый взгляд.
– Не суй нос не в свои дела, понятно?
Майкл взял со стола стакан с виски и сделал глоток.
– Я перестану вмешиваться в твои дела, когда ты прекратишь терзать нас. У меня разрывается сердце при виде твоего тоскливого настроения. Кроме того, ты стал таким раздражительным и вспыльчивым, что от тебя можно прикуривать сигары. – Многозначительно взглянув на сигару, которую держал в руке, Майкл затянулся и выпустил дым. – Вчера ты довел Мойру до слез.
– Я попросил у нее прощения. Она все поняла.
– Да. Мы все тебя понимаем. Ты тоскуешь по жене. Так хватит киснуть, пора действовать. Поезжай за ней и привези ее обратно.
«Если бы все было так просто», – с горечью подумал Дарраг. Он не находил себе места с тех пор, как Джанет уехала. Сначала он тешил себя надеждой, что она передумает и, поругавшись с Маркемом, вернется в замок. Но Джанет не возвращалась. Дни сменяли друг друга, прошел месяц после отъезда Джанет, потом второй...
Ледяное дыхание зимы сковало землю. Холод долго не желал уступать место весеннему теплу.
За все это время Дарраг получил лишь пару писем от жены. Оба они были короткими. В первом Джанет сообщала, что благополучно добралась до Англии и намеревается немного пожить в дербиширском поместье своей сестры и зятя. Второе письмо пришло через несколько недель. В нем жена благодарила Даррага за щедрую сумму, отпущенную на покупку дома в Лондоне, который Джанет назвала «красивым и удобным».
Она ничего не писала о тех чувствах, которые испытывала к нему, и не упоминала о Тодди Маркеме. Судя по всему, Джанет не собиралась возвращаться в Ирландию.
Дарраг не желал уговаривать жену вернуться к нему. Он тоже молчал о своих чувствах. Сначала Дарраг сердился на Джанет, а потом его охватило отчаяние. У него опустились руки, и он ничего не хотел предпринимать.
Дарраг залпом осушил свой стакан с остатками виски и с мрачным удовлетворением почувствовал, как огненная жидкость обожгла ему горло.
– Но ведь совершенно ясно, что она не желает возвращаться, – сказал он. – Джанет дала это понять в тот день, когда уезжала.
– В таком случае ты поступил как последний дурак, отпустив ее в Англию.
– А что мне оставалось делать? Каким образом я, по-твоему, должен был остановить ее? Заковать в кандалы? Запереть в башне? Она хотела уехать, и я не мог не отпустить ее.
– Почему ты
