моментально исчезнет. А теперь послушай меня и оденься. Мы сделаем вид, что этого никогда не было.
Ее нижняя губа чуть заметно задрожала. Она разжала его руки и отвернулась.
Спустя секунду он нагнулся, поднял с пола рапиры и отнес их к столу, чтобы протереть и убрать. Он не обернулся на тихий звук ее шагов, раздавшийся вскоре, не стал провожать ее взглядом, когда она выскальзывала из комнаты.
«Порыв и увлечение, — повторил он уже для себя самого. — Чувства, которые легко побороть. А как же иначе?» Однако ему лучше уехать домой пораньше. Нет смысла и дальше подвергать себя ненужным соблазнам. И потом, как только он снова окажется в Лондоне, в привычной обстановке и за привычными занятиями, он действительно сможет забыть о том неуместном влечении, которое он испытывает к соблазнительной Габриэле Сент-Джордж. К тому времени, когда они снова встретятся во время светского сезона, она станет для него просто племянницей Рейфа, еще одной милой девушкой среди множества других хорошеньких дебютанток. Они с Габриэлой будут вращаться в разных кругах, далеко друг от друга, как и следует.
Быстро поднявшись по лестнице, Габриэла побежала по коридору со всех ног, радуясь тому, что по пути в спальню ей никто не встретился. Закрыв за собой дверь с легким хлопком, она бросилась ничком на кровать и, судорожно втянув воздух, попыталась умерить отчаянное сердцебиение.
«Значит, мои поцелуи для него ничего не значат? — возмущенно думала она. — Значит, меня легко забыть?» Как он мог говорить подобные вещи? Как он мог изображать чуть ли не скуку после таких объятий? Мужчина должен быть каменным, чтобы не испытать хотя бы половину того наслаждения, которое почувствовала она сама. И она твердо знала, что ему это тоже было приятно, — их тела были прижаты друг к другу слишком сильно, чтобы она могла ошибиться. А это могло означать только одно: он ей солгал!
Габриэла замерла — и снова вспомнила каждый из его жарких и жадных поцелуев, ощутив его страсть. И она вдруг совершенно ясно поняла, что не ошиблась. Но в чем дело? Почему он вдруг стал небрежным и холодным, а потом попытался ее оттолкнуть?
«Потому что ему не хочется увлечься мной! — внезапно озарило ее. — Потому что он повеса, который пытается поступать благородно». Но зачем ему вдруг это понадобилось? Почему он смутился, когда она охотно принимала его ласки? «Он же друг моего дяди!» Конечно! Другого объяснения просто быть не могло!
Но какие у них должны быть отношения? Определенно не дружба: его поцелуи приносили ей слишком сильное наслаждение, чтобы между ними могли установиться какие-то платонические контакты. С другой стороны, у нее не было желания идти по следам своей матери и становиться содержанкой и любовницей. Тогда что ей остается?
Флирт? Конечно.
Новые поцелуи и ласки? О да!
Ухаживание? Возможно…
Брак?
Но зачем ей заглядывать настолько далеко вперед, когда она даже сама не уверена в том, какие именно чувства испытывает к Уайверну? Хотя, наверное, в одном отношении он был прав: она им увлеклась.
Если она не проявит осторожность, то полюбит его. Если она не постарается обезопасить свое сердце, оно может оказаться неисправимо разбитым. Возможно, ей следует послушаться его предостережений и держаться от него на расстоянии. Может быть, ей следует принять его совет и постараться о нем забыть.
Но она тут же поняла, что все это только пустые рассуждения. Хорошо это или плохо, но забыть Уайверна она уже не сможет. И потом — ей совершенно не хотелось этого делать, как не хотелось расставаться с ним, не проверив, как могут сложиться их отношения. И у нее не было никакого желания действовать осмотрительно и беречь свое сердце. Ей хотелось узнать, сможет ли она испытать нечто большее. И ей хотелось проверить, способен ли он на серьезное чувство.
А проверить это можно было только одним способом.
Глава 7
На следующее утро, вскоре после рассвета, Габриэла выскользнула из постели и прошла к громадному гардеробу красного дерева, который стоял у дальней стены ее спальни. Вытащив оттуда свою новую синюю амазонку, она начала одеваться, радуясь тому, что может обойтись без услуг горничной: жакет застегивался впереди в стиле военного мундира. Натянув на ноги пару черных сапожек со шнуровкой, она прошла к туалетному столику и взялась за щетку для волос. Несколько раз, быстро проведя ею по волосам, она скрутила тяжелую волну в узел и ловко сколола его на макушке. На секунду задержавшись, чтобы критически осмотреть себя в высоком зеркале, она вышла из спальни в коридор.
Быстро пройдя по коридору, девушка оказалась у комнаты, отведенной Уайверну. Подняв руку, она тут же негромко постучала, чтобы не дать себе времени изменить решение. Переступая с ноги на ногу, стала ждать ответа. Тут ей пришло в голову, что герцог мог еще спать и просто не услышать ее стука. Ей хотелось надеяться на то, что дело было именно в этом. Она тут же вообразила, как он будет выглядеть, когда откроет дверь: заспанный, со встрепанными волосами и босой, одетый в один только тонкий шелковый халат… «О чем я думаю? — укорила она себя. — Но какой смысл иметь живое воображение, если не будешь им пользоваться?»
Она как раз поднимала руку, чтобы постучать второй раз, когда дверь приоткрылась, явив ей мужчину… но совсем не того, которого она рассчитывала увидеть. Это был камердинер Уайверна, на удивленном лице которого отразилось явное любопытство.
— Кто это, Галл? — осведомился герцог своим звучным голосом откуда-то из глубины комнаты.
— Леди, ваша светлость, — отозвался слуга, повернувшись, чтобы ответить своему хозяину. — Мисс Сент-Джордж, как я понимаю.
Наступило молчание, которое вскоре нарушил звук тихих шагов по ковру. Слуга отошел в сторону, одновременно широко распахнув дверь. И за ней оказался Уайверн — полностью одетый и явно вставший уже достаточно давно.
— Отнесите вещи вниз, — сказал он камердинеру, указывая на составленный, на полу багаж. — И сообщите Хичкоку, что я сейчас приду.
— Конечно, ваша светлость.
Галл поклонился и взял багаж. Кивнув Габриэле, он ушел из комнаты.
— А кто такой Хичкок? — поинтересовалась она, перешагивая через порог.
— Мой кучер. — Он взял дорожные перчатки и начал натягивать их на свои крупные, но изящные руки. — А почему вы встали и разгуливаете по дому, пока все его обитатели еще мирно спят в своих постелях?
— Я часто поднимаюсь на рассвете. По-моему, раннее утро — это самое хорошее время суток. — Она обвела его комнату взглядом. — Но почему ваши вещи уложены? Разве вы уезжаете?
— Вы угадали. — Он на секунду отвел глаза. — У меня возникли срочные дела в поместье.
Она ощутила острый укол разочарования. «Как интересно, — задумалась она в следующую секунду, — что его «срочные дела» возникли именно сегодня, причем в столь ранний час!» И ей показалось, что вчерашний импульсивный и страстный поцелуй может иметь какое-то отношение к его спешному отъезду.
— Вот как! Очень жаль, — проговорила она небрежным тоном, который должен был скрыть ее досаду. — А я подумала, что мы могли бы проехаться верхом, потому что мне захотелось надеть новую амазонку. Деревенская портниха принесла мне ее вчера.
Она расправила юбку, чтобы продемонстрировать свой наряд.
Его взгляд медленно скользнул по ее фигуре — и на его губах появилась чуть заметная улыбка одобрения.
