Лондоне! Если она примет его предложение, каким потрясением это будет для высшего света. Она и сама потрясена, поскольку никогда всерьез не верила, что он сделает ей предложение.
И все же, невероятно, но факт: он предложил ей руку и сердце. И что теперь делать?
Она прекрасно понимала, что ей днем с огнем не сыскать мужчины лучше. Господи, да он же практически идеален: красивый и обаятельный, умный и хорошо образованный, богатый и титулованный. Никаких сомнений в том, что он даст ей все, что она желает. Прекрасный дом. Чудесных детей. Дружеское общение и защиту. Он даже сказал, что любит ее. Если бы только она могла чувствовать то же самое.
Мысли о Ките нахлынули на нее. Твердо сжав губы, она отбросила их вместе с воспоминанием о его предложении. Сделанное под давлением, оно едва ли считается, и все же…
«Что – все же?» – решительно спросила она себя. Она отказала ему дважды. Врядли он попросит еще раз. Но даже если попросит, она все равно не может сказать «да», ведь тем самым поставит себя в положение эмоционально зависимой, на чью долю останется лишь молить о жалких крохах его внимания и любви.
Но если она согласится выйти за Бреварда, справедливо ли это будет по отношению к нему? И как же она? Она не отказалась от своего желания иметь детей. Она не хочет остаться одинокой и несчастной.
Ничуть не приблизившись к ответу, она решила, что скажет ему правду, а дальше уж пусть он сам решает.
Мягко высвободив свою руку, она сжала ее на коленях, затем заглянула в его потрясающе красивое, мужественное лицо:
– Ланс, прежде чем я скажу вам свое решение, есть кое-что, о чем вы, по моему глубокому убеждению, имеете право знать.
Он вопросительно улыбнулся, выгнув кверху одну светлую бровь:
– О! Что же это?
– Я не совсем такая, какой вы меня представляете.
– Ну разумеется, такая. Вы просто чудо.
– Не знаю, станете ли вы и дальше так думать после того, как я скажу вам то, что должна сказать. Вне всякого сомнения, у меня есть свои грехи и слабости. Ланс… был… то есть сейчас уже все кончено… но был один человек. Мужчина.
– Какой мужчина?
– Его имя не имеет значения. Важно то, что если я выйду за вас, то не приду к вам… непорочной. Я больше не… – Она осеклась, щеки вспыхнули ярким румянцем. – В общем, вы понимаете.
Он долго молчал.
– Понятно. Вы любили его?
– Да.
– И все кончено, говорите? Нет надежды на примирение? Она покачала головой:
– Нет.
Снова воцарилось молчание.
Наконец он заговорил:
– Что ж, полагаю, вы в том возрасте, когда это не должно слишком удивлять. В конце концов, вы не юная девушка только что из классной комнаты. И все же…
– Я понимаю, и вам больше не нужно ничего говорить, но я не могла согласиться на брак с вами, поскольку вы считаете меня тем, кем я на самом деле не являюсь. Вы слишком благородны для этого.
Он снова взял ее за руку:
– Вы поступили очень смело, признавшись мне. Не многие сумели бы так.
– Представляю, что вы теперь обо мне думаете.
– Я думаю, что вы женщина, которая живет по велению своего сердца. Итак, что говорит ваше сердце обо мне? Вы могли бы полюбить меня, Элиза?
Так же как она не солгала ему раньше, не смогла солгать и сейчас:
– Я попробую. Я ничего не обещаю, но если вы согласны подождать, Ланс, мне бы хотелось попробовать.
Со своего места на небольшом возвышении недалеко от обеденных столов Кит наблюдал за Элизой и Бревардом. Парочка каталась по озеру, но, насколько он мог видеть, лодка не двигалась. По сути дела, Элиза с виконтом, похоже, были поглощены беседой.
На какую тему?
Его челюсть напряглась, сладкий вкус садовой ежевики, которую он ел, обратился горечью во рту.
В течение последних двух недель он молча безучастно наблюдал, как Элиза покоряла высший свет, появляясь об руку то с одним, то с другим кавалером, что выглядело совершенно беспрецедентно, в особенности для нее.
Судя по всему, она прекрасно проводила время. И делала это – похоже, вполне намеренно – без него.
Стой их ночи в кабинете они провели не больше нескольких минут в обществе друг друга. Поначалу он думал, что, возможно, она чувствует себя неловко в его присутствии после того, что было между ними.
Но вскоре он понял, что ее сдержанность происходит из-за чего-то совершенно иного. Как всегда, она была с ним милой и дружелюбной, улыбалась и вела себя точно так же, как и раньше. За исключением того, что теперь исчезло что-то важное. Скрытое тепло, которое больше не светилось в ее глазах. Особое сияние улыбки, которую она приберегала исключительно для него.
Необходимость вынудила их резко прекратить уроки любви. Безусловно, без благословения брака их тайные свидания не могут продолжаться до бесконечности. И тем не менее вся логика и благие намерения в мире не могли помешать ему хотеть ее, не могли удержать оттого, чтобы страстно желать ее с целеустремленной одержимостью, граничащей с безумием.
В течение дня он ловил себя на том, что его обуревают фантазии и мысленные образы, которые оставляют его полувозбужденным порой в самых неподходящих местах и компаниях. По ночам она приходила к нему в снах. Горячих, откровенно сексуальных снах, после которых он просыпался среди смятых, скрученных простыней неудовлетворенный, с болезненной пульсацией в паху.
А что же она? Судя по тому, что он наблюдал, Элиза с холодной решительностью оставила их ночь позади. Неужели она на самом деле может включать и выключать страсть по своему желанию? Она сказала, что хотела его той ночью, сказала, что получила огромное удовольствие от их любовных ласк. Несмотря на ее невинность, он знал по ее искреннему, открытому отклику, что она не лгала.
И все же теперь, когда их любовные страсти получили физическое воплощение, неужели она больше ничего не хочет? Неужели их уроки действительно означали для нее всего лишь возможность вкусить запретного плода? Поэкспериментировать в тайном мире чувственных наслаждений, как она когда-то сказала ему?
Такое поведение совсем не похоже на Элизу.
Он не понимал, чего она хочет. Да если уж на то пошло, он не знал, чего хочет он сам, за исключением одного.
Он хочет Элизу, хочет, чтобы она вернулась в его объятия, в его жизнь. Желает ее с той неукротимой жаждой, которая пылает жарко, словно пламя, даже сейчас. Чем бы ни была та искра, которая проскакивала между ними, он не может позволить ей угаснуть. Но чтобы получить то, чего он хочет, нужно жениться.
И в этом заключается камень преткновения.
Он уже сделал предложение – дважды, – и она сказала, что не хочет выходить за него. Но теперь он сознавал, что говорил о долге и чести, облекая свое предложение в довольно бесстрастные термины. Но если она поймет, как сильно он желает ее, как отчаянно жаждет ее ласк, она, возможно, согласится. Многие браки строятся на гораздо меньшем, чем то, что есть между ними. Они друзья. Если их обоюдная страсть когда-нибудь угаснет, останется дружба. Если бы он мог выбирать, то подождал бы с женитьбой. И все же чем больше он обдумывал мысль о браке, тем больше она ему нравилась.
Да, подумал он, наблюдая, как Бревард начал наконец грести к берегу, он сделает Элизе предложение еще раз.
Только на этот раз она согласится.
Элиза отодвинула свой недоеденный кусочек торта.
Хотя стол на открытом воздухе ломился от всевозможных деликатесов, она почти ничего не ела, а только размазывала еду по тарелке, делая вид, что ест.
Правильный ли выбор она сделала? Эта мысль безостановочно билась в ее голове на протяжении всей трапезы. Является ли это решение лучшим для будущей жизни, будущего счастья?
Ее неуверенность лишь усиливалась ощущением присутствия Кита, которое она воспринимала на подсознательном уровне всякий раз, когда они находились недалеко друг от друга. И сегодня она слишком часто ловила на себе его острый, из-под полуопущенных век, взгляд.
Вот и сейчас она снова поймала этот взгляд, когда он поднес бокал к губам и сделал глоток. Она вздрогнула, почувствовав визуальное прикосновение так остро, словно он протянул руку и медленно провел кончиками пальцев вдоль ее спины.
Заглушив вздох, она отвернулась. Она не может, не будет снова вот так ощущать его. С такой интимностью должно быть покончено теперь, когда она приняла решение.
А потом ее решение стало еще более неотвратимым, и уже не было пути назад, когда виконт Бревард внезапно встал во весь рост. Подняв руку и слегка повысив голос, он привлек к себе внимание всех собравшихся гостей. Излучая приятное, доброжелательное обаяние, он поблагодарил хозяина и хозяйку за чудесный пикник и незабываемый день. После еще нескольких удачно выбранных слов он обратил свою улыбку к Элизе.
– Дорогие друзья, – сказал он, – этот день для меня особенный в силу одного события, которое, я надеюсь, вы все поможете мне отпраздновать. С огромной радостью я хотел бы сделать объявление. Сегодня, здесь, в этом идиллическом окружении, я попросил мисс Элизу Хэммонд стать моей женой. К моему величайшему удовлетворению, она согласилась. Элиза? – Бревард наклонился и поднял ее на ноги. Отовсюду посыпались ахи и восклицания.
На другом конце стола раздалось громкое «дзинь», когда бокал Кита опрокинулся и красное вино растеклось по белой скатерти, словно отвратительное кровавое пятно.
Взгляд Элизы столкнулся со взглядом Кита. Его челюсть отвисла, выражение сильнейшего шока исказило его черты. Но именно его глаза на миг лишили ее дыхания. В них читалось замешательство и, если она не ошиблась, боль.
А потом у нее уже не было времени раздумывать над тем, что она
