– Я за тобой присмотрю, – пообещала она.
Энаванейю они нашли два дня спустя.
Промахнуться было бы легко. Когда-то зеленый холм гордо возвышался над окружающей его темной, перекореженной чащей. Но с тех пор лес захлестнул его. Ров по окружности крепости зарос тростником. Руины древних стен скрывал темный плющ и ползучие лозы. Добираться до холма пришлось сквозь непролазные заросли падуба. Но когда маленький отряд прорубился наконец через подлесок и вышел из тени замшелых деревьев на более-менее открытое место, зрелище путникам предстало поистине удивительное.
– Стойте! – шепнула Танфия. – Там люди!
На вершине холма, среди деревьев, раскинулся лагерь. Вперемешку стояли полотняные палатки, шалаши из ветвей, затянутые холстиной старые, обвалившиеся стены, кое-как укрытые от дождей хворостом постройки из трухлявых бревен. Курились дымом редкие костерки. Мужчины, женщины, дети бродили между кривобоких построек, или сидели на голой земле, штопая тряпье или точа стрелы. Одежда их отличалась редкостным разнообразием – от крестьянского платья до поношенных и грязных одеяний городских франтов.
Танфия и ее спутники замерли в изумлении.
– Непохожи они на царских слуг, – пробормотала девушка.
– Воистину, царю мы не слуги, – ответил ей резкий голос.
Со всех сторон их маленький отряд окружили подошедшие неслышно лучники, изготовившись к стрельбе. Вперед выступила рослая женщина, сжимавшая копье; из-под ее капюшона выбивались прядки золотистых волос.
– Кто идет? – вопросила она громовым голосом.
Столь пугающ был ее облик, что Танфия на миг ослабела коленями – на миг ей представилось, что путь м преградил дух самой Моуникаи.
– Э… мы тоже не царские слуги, – проговорила она. – Это Энаванейя?
– Верно.
– Здесь мы должны были встретить кое-кого. Его зовут Элдарет.
–
Поэт подошел поближе. Одежда его из белой давно превратилась в серую, волосы были нечесаны, а щеки – небриты, незнакомка взирал на него, открыв рот. Черты ее были суровы и тяжеловаты; облик ее трудно было назвать прекрасным, но запоминающимся – без сомнения.
– Меня зовут Вайна, – проговорила она. – И ты едва ли меня помнишь.
Сафаендер был поражен не менее.
– Как я мог забыть вас, – вымолвил он, наконец.
Не сводя глаз с лица незнакомки, он поцеловал ей руку, отчего сердце Танфии екнуло ревностью.
– Это, э, госпожа Вайна, – пояснил он, обращаясь к своим спутникам. – Некогда покровительница нашего театра. Что вы делаете здесь, госпожа моя?
Женщина улыбнулась, делая лучникам знак опустить оружие.
– То же, полагаю, что и ты. Тебе, верно, пришлось бежать из Парионы, господин мой Сафаендер.
– Увы, и ныне мы снова в бегах.
– Как и я.
– Вы?
– Как видишь. – Вайна обернулась к лагерю. – Все мы здесь беглецы от царской опалы. Ты и твои друзья пришли присоединиться к нам?
– Похоже на то.
Танфия с Линденом переглянулись. Глаза юноши – в кои-то веки – сияли облегчением. «Значит, мы не одни встали против царя, – подумалось девушке. – Мы больше не одиноки!»
– Я рада, – просто сказала Вайна. – Верно, вам есть о чем рассказать мне. Ведите коней; мы найдем, где вас пристроить. Вы, думаю, голодны?
– О да, – подтвердил Сафаендер.
Поэт все еще выглядел изумленным, да и актеры его как-то странно переглядывались. Танфии стало любопытно, что же она упустила.
– Похоже, Элдарет еще не приехал, – заметила она.
– Нет, – отозвалась Вайна, бросая на девушку печальный взгляд. – Элдарет не приехал.
Руфрид пришел в себя в пропахшей пылью тьме. Боль застила глаза, но в сумраке юноша сумел разглядеть доски потолка. Он лежал на жестком ложе, а вокруг храпели, вздыхали, кашляли десятки его товарищей по несчастью. Со стоном повернувшись, юноша увидел дощатый пол. Бесконечный барак, полный спящих…
В дальнем конце проскрипела дверь, и в заполненном серой мглой проеме встал стражник в кирасе и плаще.
– Подъем, лежебоки! – гаркнул он так, что Руфрид сморщился от боли. – Новый день на государевой
