Амитрия фыркнула.
– Без сомнения, хотя ничего достойного гордости в этом нет. Полагаю, впервые люди осознали, что и среди элир бывают раздоры, к тому времени, когда лазура-марокцы заложили рудники в горах Торит Мира. Ибо камни земли находятся под защитой подземцев, а их народ, в свою очередь, живет под дланью элир. Это породило раздор между элир севера и юга. Южане, покровительствовавшие лазура-марокцам, поддерживали человека в его стремлении овладеть каплей самоцветного огня, в то время, как северяне, оборонявшие подземцев, отказывали в этом человеку. Но элир Торит Мира потерпели поражение и удалились в Верданхольм. Тогда был заключен первый завет между людьми и подземцами. Нам дозволялось брать от земли камни, но лишь добытые подземцами. Авентурия процветала веками, покуда длилось дружеское соперничество между Лазурой Марок и Параниосом. Прекрасны были Девять царств, купавшиеся в мире и изобилии… А потом было первое вторжение бхадрадомен.
– После чумы, – пробормотала Танфия.
– Да. Серая погибель оборвала годы славы Лазуры Марок. Тогда и появились бхадрадомен, хотя и прежде, согласно легендам, они обитали среди авентурийцев, скрывая свой истинный облик, покуда мор не ослабил нас. Говорят также, что это элир нашли лекарство от чумы, но в ответ получили лишь неблагодарность.
– Неблагодарность? Но почему?
– Разве это не очевидно? – вздохнула Амитрия. – Порой люди не хотят, чтобы им помогали. Они хотят спасать себя сами. Думаю, к этому времени им уже достаточно намозолило глаза элирское превосходство, их невысказанное убеждение, будто люди не в силах добиться чего-либо сами. И чем больше помогали нам чужинцы, тем сильней гневались люди. Как видишь, уходу элир способствовала не одна беда, но множество.
И снова – говорят, что без элирской помощи бхадрадомен, осквернявшие Авентурию четыре сотни и три года, никогда не были бы повержены. И все же после их разгрома отношения людей и элир стали еще более напряженными. Открыто поговаривали, что элир помогли нам, лишь чтобы спасти свои шкуры, ибо не питают они любви к человеку.
– Я и не думала, – прошептала потрясенная Танфия, – что элир можно так ненавидеть.
– Разве не ужасно было бы, если бхадрадомен явятся снова, но элир не придут нам на подмогу? Они будут в своем праве – заключенный между нашими народами завет запрещает нам вмешиваться в дела друг друга.
– Но вы же не думаете, что бхадрадомен придут снова… или придут?
– Посмотрим правде в глаза. – Амитрия почти наслаждалась беседой. – Бхадрадомен, в отличие от элир, враждебны нам изначально. Они неспособны существовать, не разрушая все, что нас поддерживает. У них нет совести; они берут то, в чем нуждаются, и когда они решили напитать себя плотью Авентурии, жалость к людям и тварям не остановила их. Нас они ненавидят и ревнуют. Они втоптали нас в грязь, и лишь объединившись под дланью царицы Гетиды, Девять царств смогли восстать! Да, бхадрадомен были разгромлены, а выжившие – высланы на Вексор. И все же… – Старуха ткнула сухим пальцем в темную кляксу посреди леса. – Вот они.
Танфия попыталась сглотнуть враз загустевшую слюну.
– Не знаю, что и сказать. Пока я не пришла сюда, я не думала, что знаю так мало.
Амитрия стиснула ее руку.
– Не бойся. И наше знание подобно паутине – оно состоит из пробелов.
– Потому я и рвусь в Париону! Я хочу знать, что правда, а что – нет! Дома этого никто не мог понять.
Глаза Амитрии хитро блеснули, но старуху почла за благо смолчать.
– Это ужасно! – Танфия махнула рукой в сторону Ардакрии. – Я про бхадрадомен… Не верится, что царь мог подвергнуть нас такой опасности!
– Поверь, цари не столь совершенны, как мы хотим о них думать. Со времен битвы на Серебряных равнинах самодержцы Авентурии платили князьям и княгиням Сеферета за молчание. Мы не упоминаем о затаившемся среди нас враге не только потому, что тогда народ восстал бы против князей и против бхадрадомен, но и потому, что тогда мы потеряли бы немалую часть своего дохода. Обнищал бы весь Сеферет. А еще мы молчим из стыда. И еще – из страха.
Пятно расползается. О, лейхолмцы знают свое место; им понятно, что люди обратятся против них при первом же удобном поводе. Но даже разгромленные, они… остаются собой. При одном взгляде на них людские души слабеют и гибнут. А они перерастают свою клетку. Их мясные твари подирают на своем пути все, оставляя голую, мертвую землю. Они захватывают все новые участки леса, и как мы можем остановить их, когда нас так мало? Мы просили царя о помощи, но он глух к нашим мольбам. Официально проблемы не существует.
– Боги… – выдавила Танфия. – Я не… даже не знаю, что сказать.
– Мы все напуганы. Даннион, и Алорна, и Эсамира боятся. Каламис ведет себя так глупо, потому что он тоже напуган.
– Тогда у них нет причин удерживать нас!
– Лишь то, что вы можете распространить весть о нашем позоре.
– А если мы поклянемся молчать? Какое нам дело? Мы всего лишь хотим разыскать сестру…
– А тем временем это, – Амитрия ткнула в черную кляксу кривым пальцем, – пожрет всю Авентурию? Царь не поможет нам, ибо царь обезумел. Это я, и Аран, и Фейлан, и человек по имени Элдарет, – мы пытались предупредить остальной Сеферет. Но бхадрадомен прознали об этом и убили Арана, прежде чем письмо достигло цели. Даннион и остальные, конечно, не позволили бы его отправить вовсе.
– Боги, надеюсь, мы не подвели вас!
– Прочие не знают, что это была я. Да они бы ничего и не сделали. Здесь ни о чем не говорят и ничего не признают, заметила?
