объективного метода.
Озрик Дейн с критической миной принялась за кофе.
— Как вы трактуете понятие «объективный»? — спросила она, сделав несколько глотков.
Наступила напряженная пауза; наконец Лора Глайд, собрав все силы, пробормотала:
— Читая вас, мы не трактуем, мы переживаем. Озрик Дейн улыбнулась.
— Конечно, — заметила она, — центр литературных эмоций у многих находится в мозжечке.
И она взяла кусочек сахара.
Дамы смутно ощутили скрытую в этом замечании колкость, но она искупалась приятным сознанием, что с ними говорят на профессиональном языке.
— Да-да, в мозжечке, — сказала мисс Ван-Влюк, очень довольная собой. — Прошлой зимой мы всем клубом слушали курс психологии.
— Какой психологии? — спросила Озрик Дейн. Наступила тягостная пауза, и каждая дама в душе досадовала на то, что другие оказались так ненаходчивы. Только миссис Роуби продолжала невозмутимо потягивать шартрез. Наконец миссис Беллингер сделала попытку вернуться к светскому тону.
— Да, знаете ли, в прошлом году мы занимались психологией, а нынче погрузились…
Она замолчала, судорожно пытаясь вспомнить, о чем они, собираясь, говорили, но под замораживающим взглядом Озрик Дейн у нее словно отшибло память. Чем же они все-таки занимались? И, невольно пытаясь оттянуть время, миссис Беллингер медленно повторила:
— Нынче просто целиком погрузились…
Миссис Роуби опустила на стол ликерную рюмочку и, улыбаясь, вступила в разговор:
— В Шингу? — мягко подсказала она.
Нервный ток пробежал по остальным членам клуба. Они смущенно переглянулись и в едином порыве устремили на свою спасительницу недоуменно-благодарный взгляд. Лицо каждой отразило разные фазы одного и того же чувства. Миссис Плинт первая вернула своим чертам спокойное выражение: мгновенно перестроившись, она теперь сидела с таким видом, словно именно от нее миссис Беллингер получила нужное слово.
— Шингу, конечно же! — воскликнула председательница клуба со свойственной ей стремительностью, тогда как мисс Ван-Влюк и Лора Глайд все еще шарили в глубинах памяти, а миссис Леверет в страхе нащупывала в кармане «Полезные изречения», и тяжесть их увесистой массы вернула ей спокойствие.
Что касается Озрик Дейн, то с ней происходили перемены не менее разительные, чем с устроительницами встречи. Она тоже — правда, с явным раздражением — опустила свою чашечку с кофе на стол; она тоже — пусть мгновение! — сидела с таким видом, словно — как впоследствии выразилась миссис Роуби — судорожно шарила у себя в черепной коробке. Но, прежде чем ей удалось завуалировать эти признаки мгновенной слабости, миссис Роуби, обернувшись к ней с почтительной улыбкой, сказала:
— А мы так надеялись услышать сегодня, что вы об этом думаете.
Озрик Дейн приняла улыбку как само собой разумеющуюся дань уважения, но сопровождающая ее просьба, очевидно, привела ее в замешательство, и наблюдавшим за ней дамам нетрудно было заметить, что знаменитая писательница плохо владеет своим лицом. Казалось, на нем так давно застыло выражение непререкаемого превосходства, что мускулы перестали слушаться.
— Шингу… — произнесла Озрик Дейн, словно пытаясь в свою очередь оттянуть время.
Но миссис Роуби не отставала:
— Зная, как завлекателен этот предмет, вы поймете, почему так случилось, что сейчас мы все предали забвению. С тех пор как мы увлеклись Шингу, ничто, позволю себе сказать, ничто — кроме ваших книг — не кажется нам достойным внимания.
Вымученная улыбка не столько осветила, сколько омрачила застывшие черты Озрик Дейн.
— Рада слышать, что вы сделали для них исключение, — ответила она, проталкивая слова сквозь вытянутые о ниточку губы.
— О, конечно, — любезно откликнулась миссис Роуби. — Но поскольку вы, как видно, не склонны — и это так понятно! — говорить о своих произведениях, мы, право, не можем отпустить вас, не расспросив, что все-таки вы думаете о Шингу. Тем более, — добавила она с учтивой улыбкой, — что, говорят, последний ваш роман в ней буквально купается.
Ах, в ней! Вот оно что… Установление этого факта моментально оживило поникшие было головы остальных членов клуба. В своей жажде заполучить хотя бы маленький, хотя бы самый крохотный ключик к этой Шингу они готовы были пожертвовать удовольствием содействовать провалу миссис Дейн.
Под натиском противницы лицо последней покрылось нервными пятнами.
— Позвольте спросить, — замялась она, — какой из моих романов имеется в виду?
Миссис Роуби парировала без заминки:
— Вот его-то я и прошу вас назвать, потому что я только присутствовала, но не участвовала.
— Присутствовала — при чем? — сделала выпад миссис Дейн, и на мгновение членам Обеденного клуба показалось, что воительница, ниспосланная им Провидением, потеряла в турнире очко. Но это было не так.
— При обсуждении, — весело объявила она. — Итак, мы умираем от нетерпения услышать, каким образом вас занесло в Великую Шингу.
Наступила зловещая пауза, и, хотя молчание было чревато неисчислимыми опасностями, все дамы, как одна, придержали готовые сорваться с языка слова, — так складывают оружие воины, когда спор разрешается поединком вождей. И тут миссис Дейн высказала вслух то, что каждая из них в смятении таила про себя.
— А… так вы говорите — Великая Шингу? Миссис Роуби отважно улыбнулась:
— Пожалуй, это звучит напыщенно. Как правило, я опускаю эпитет, но не знаю, как отнесутся к этому другие члены клуба.
Другие члены клуба, судя по их виду, явно предпочитали, чтобы в данном случае вопрос решился без их участия, и, обведя присутствующих веселым взглядом, миссис Роуби продолжала:
— Думаю, что выражу общее мнение, если скажу — не это главное… Все это не важно, все, кроме самой Шингу.
У миссис Дейн, видимо, не было наготове ответа, и миссис Беллингер, собравшись с духом, вступила в разговор:
— Все, безусловно, именно так и относятся к Шингу. Ее поспешила поддержать миссис Плинт, промычавшая нечто невнятное, а Лора Глайд сказала с жаром:
— Мне известны случаи, когда Шингу послужила причиной к перемене целой жизни.
— Не могу даже перечислить все то, чем я ей обязана! — вмешалась миссис Леверет, которой и в самом деле сейчас казалось, что прошлой зимой она не то что-то слышала, не то читала об этой Шингу.
— Конечно, — сказала миссис Роуби, — трудность в том, что на нее идет уйма времени. Она очень длинная!
— Не могу себе представить, чтобы можно было жалеть о времени, затраченном на такой интересный предмет, — заявила мисс Ван-Влюк.
— И очень глубокая местами, — продолжала миссис Роуби. (Значит, это все-таки книга!) — И ведь ни одно из них нельзя проскочить.
— Я никогда ничего не проскакиваю, — наставительно изрекла миссис Плинт.
— Ну, в Шингу это просто опасно. Там даже в начале достаточно мест, которые никак не проскочишь — приходится через них продираться.
— Я вряд ли сказала бы «продираться», — саркастически бросила миссис Беллингер.
Миссис Роуби с интересом на нее посмотрела:
— А вы считаете, что чувствуете себя в ней как рыба в воде?
Миссис Беллингер заколебалась:
— Нет, разумеется, там есть трудные части, — пошла она на компромисс.
— Вот именно. И они вовсе не так уж прозрачны. Даже для тех, — добавила миссис Роуби, — кто знаком с оригиналом.
— Как вы, например, — вмешалась Озрик Дейн, бросив противнице вызывающий взгляд.
Миссис Роуби только пожала плечами.
