Небольшой поворот, удар головой… Тут моя лампа погасла. Только на полпути к пищеводу я поняла, что меня проглотили.
Тоннель немного изгибался вверх. От удара я перелетела через край. Я распласталась в кромешной тьме.
Вот теперь я задрожала как лист. Я даже описалась. Сначала стало тепло, потом мокро и холодно. Темнота была абсолютной. Ее даже нельзя было назвать темнотой. Это было ничто. Я словно ослепла.
Я лежала очень тихо. Или старалась так лежать. Поскольку ничего не происходило, я перекатилась на бок и осторожно пощупала рукой возле себя. Что-то мягкое и влажное… А здесь более скользкое и твердое, как мускул… Наткнувшись на какое-то щупальце, я отдернула руку. Да это же моя веревка! Мой страховочный канат. Может, дернуть за него? Три раза, что означает: «Быстро тяните наверх».
Но кроме того, что меня проглотили, ничего страшного не произошло. По крайней мере, я не барахталась в желудочном соке. Я продолжала осторожно ощупывать. Каждая новая пядь, которую исследовали мои пальцы, давала ощущение безопасности, возможности дышать. И новый повод для беспокойства, потому что в любой момент я могла наткнуться на… кто знал, на что?
Мне показалось, что у меня что-то произошло с глазами: я увидела крошечную вспышку света.
Я села и стала вглядываться в голубую мерцающую точку. Она уже превратилась в светящееся пятнышко. Я сидела затаив дыхание. Может быть, этот свет находился всего в нескольких пядях от моего лица. Слишком близко! Свет становился все ярче, но поскольку возле меня не становилось светлее, я поняла, что он, должно быть, далеко. И вдруг что-то внутри меня изменилось, и я уже знала, что нахожусь в своего рода тоннеле, который заканчивается чем-то большим, освещенным голубым светом. Я встала, выпрямилась и, подняв руки над головой, уперлась пальцами в потолок. Водя руками направо и налево, я обнаружила изогнутые стенки; они были мягкие и перемежались более твердыми «мышечными ребрами».
Я побрела на свет, вытянув руки перед собой. Сделав первые десять шагов, я пошла увереннее и смелее. А свет становился все ярче и ярче.
Через несколько минут я стояла перед входом в пещеру, жуткую и волшебную. Изогнутые стенки и потолок поддерживались голубыми костями, или твердыми мышцами. На полу, словно водоросли, шевелились какие-то ветви с листьями. Среди этой волосатой «растительности» виднелись наросты, образуя подобие лестницы. Все мерцало и переливалось всеми оттенками голубого и синего: ветви были розовато- лиловыми, а светло-бирюзовые наросты словно указывали дорогу. Пещера уходила куда-то вдаль, где плавал темно-лазурный туман. Была ли она частью Червя или его плоть лишь покрывала ее стенки?
Наросты-ступеньки вели к какому-то острову: большому бугру чего-то молочно-белого, в зеленовато- голубых прожилках. «Опаловый Остров», так я его назвала.
А я стояла перед входом в пещеру и не могла туда войти из-за чертовой веревки! Которую защелкнула на мне Маранда, опасаясь, что маленькие пальчики внутри Червя смогут ее развязать. Но теперь длины веревки не хватало.
Сделав шаг назад, я ослабила канат и начала перепиливать его своим кольцом. Я обязательно должна войти в эту пещеру — иначе зачем она освещена? Я так давила на камень, что он чуть не выпал из оправы; и все же мастера из Тамбимату победили. Ну еще бы; я ведь заплатила за это колечко целую сумку монет1 Наконец веревка развалилась на две части.
Как я ни старалась, сбросить бутылки я не смогла; но я по крайней мере отстегнула шлем, который запотел изнутри…
В пещере пахло дохлой рыбой и землей; ничего тошнотворного — ни запаха из кишок, ни застойного воздуха. Теперь, когда шлема не было, воздух из бутылок тихонько дул мне в шею. Так, теперь все кончится простудой или воспалением среднего уха…
Тиха и безмолвна была эта пещера, если не считать неясного бормотания и шелеста в едва различимых темных ветвях.
А не закричать ли мне: «Я здесь!» Но Червь, наверное, уже об этом знает. Я решила молчать.
Я прошла по ступенькам — без всяких помех — и подошла к Опаловому Острову. С близкого расстояния он напоминал глянцевую ягодицу какой-нибудь великанши: с молочно-белыми прожилками внутри и плотью в виде огромного купола. Его основание окружал ободок. Как только я на него ступила, весь остров задрожал. Я поспешно отскочила назад на ближайшую ступеньку.
Дрожание усилилось; по острову пошли волны, накатываясь одна на другую — и вдруг раздалось громкое «чмок»: Вершина острова раскрылась.
Ее половинки разошлись в стороны, и показалась человеческая голова. Она закивала, словно просила меня подойти. Я увидела лысую голову и голые плечи. Передо мной стоял, пошатываясь, обнаженный мужчина. Его кожа была того болезненного цвета, какой появляется от долгого пребывания в бинтах. Он напоминал огромную личинку, какие встречаются в джунглях. Его пах был таким же безволосым, как и череп.
Мужчина уставился на меня водянистыми голубыми глазами — потом сделал шаг, споткнулся и съехал со склона острова на заднице, с глухим стуком ударившись об обод.
— Я… — прокаркал он. Внезапно он отрыгнул какую-то белую жидкость. По всей видимости, этого парня можно было не бояться! Вытерев рот, он выпрямился и попытался улыбнуться — потянул себя руками за щеки, словно прилаживал на себе маску. — Привет, я буду твоим провожатым. Течение забрало меня… некоторое время назад. Я попытался проскочить, понимаешь. Течение сохранило мое тело, так что теперь я его представляю.
— Течение представляет мужчина? Он с удивлением оглядел себя.
— Что ты, я не мужчина уже давным-давно.
— Ты не… Ты что, сумасшедший?
— На самом деле я мертвый… Оно не тронуло мое тело, понимаешь. Я жил жизнью других людей, в хранилище-Ка.
— Где?
«Ка» — так западные называли разум человека. Они говорили, что Ка после смерти человека возвращается в Рай. Улетает в другой мир…
— Ты что, с западного берега? — спросила я.
— Нет… Когда-то я жил в Сарджое…
— Но ты ведь только что сказал «Ка»? Он кивнул.
— Так что, западные говорили правду? О Божественном разуме в Раю? Откуда здесь хранилище-Ка? Что это такое? Что?..
В отчаянии он взмахнул руками.
— Пожалуйста! — Мертвец показал на ступеньки, ведущие вдоль пещеры к лазурному туману. — Не могли бы мы?.. Чем скорее мы пойдем, тем скорее я вернусь к своим снам.
— Куда пойдем?
— В хранилище-Ка.
— Откуда здесь хранилище-Ка? Это же не Рай. Течение — это не Божественный разум… Или нет?
Он присел на корточки и обхватил колени руками. Может быть, ему было трудно стоять, ведь он умер уже так давно…
— Думаю, у нас есть время, — согласился он.
— Время? А ты знаешь, что наверху идет война? Что хороших людей разрубают на части? И все потому, что течение ушло. Его отравили?
— Перестань забрасывать меня… Да, я знаю, что идет война. Нет, течение не отравили. Послушаешь ли ты меня наконец? Черное течение может собирать и хранить Ка умерших людей, если только при жизни они были с ним связаны. Чем больше в его Хранилище Ка, тем сильнее его разум.
— Ты хочешь сказать, что все женщины реки, которые когда-либо жили, по-прежнему живы и находятся здесь?
— Ну, они мертвы, но да. Сейчас они видят сны о жизни друг друга. И поскольку эти сны переплетаются, то создание, которое появилось здесь до нас, ищет… ищет ключ-разум ко вселенной.
