— Сколько их у тебя? — пробормотал он.
— Пять. Знаешь, как они работают?
— Нет.
— Это Тебе мог бы объяснить Проф.
— Кто?
— Проф. Он прибыл на том же шаттле, что и я. Он занимается наукой, он был в Подполье. Разве Калима тебе о нем не рассказывала?
— Нет.
— Я так и знала. Я же говорила ей, что тебе нужно поговорить с Профом. Ты должен с ним поговорить!
— Должен?
— Да! Скоро улетят два последних корабля. После этого Ад будет уже не нужен, а?
— Что? Божественный разум нас никогда не бросит!
— Хочешь пари? Поспорим?
— Нет.
— Слушай, на Луне находятся сто пятьдесят три Миротворца, и все они будут присутствовать на выставке роз. Все будут смирненько стоять под небом, которое сделано вовсе не из твердого камня. Предположим, получится так, что все они пострадают в результате несчастного случая. Как ты думаешь, ты смог бы тогда взять управление Луной на себя?
— Продолжай.
— Когда Миротворцы будут устранены, вы сможете захватить их казармы и космическую площадку. У вас появится гораздо больше места. У вас будут машины и пища. Я видела машину, которая умеет превращать отбросы в еду. Постройте много таких машин, и у вас не будет никаких проблем. Недалеко отсюда находится пещера с сокровищами. Вы сможете выжить. И обретете свободу. У вас больше не будет перенаселенности, если только вы что-нибудь не сделаете с водой и не начнете размножаться.
Жан-Поль облизнул губы. Теперь я могла разглядеть его лицо. По нему струился пот.
— А кто знает, как строить машины, вырабатывающие пищу?
— Проф мог бы в этом разобраться. (А мог бы? Может, да, а может, и нет.)
— Божественному разуму это не понравится.
— Божественный разум собирается рано или поздно уничтожить вообще всех. Он сам мне об этом сказал! Если последние корабли не улетят, он, возможно, еще подумает.
— Он пришлет на Луну новые шаттлы с Миротворцами, чтобы утихомирить нас.
— А вы сможете уничтожить их корабли еще в небе. Здесь есть лазерные установки для отражения космических камней. Проф может навести их так, что они расстреляют и шаттлы. У него будет достаточно времени. Божественный разум будет в шоке и горе, когда его любимые цветочки взлетят на воздух. (А будет ли? Возможно.)
— Так что ты предлагаешь, Йалин? Я рассказала, и он присвистнул:
— Ты понимаешь, что с тобой могут за это сделать?
— Прекрасно понимаю. Я видела, что стало с Максом, помнишь?
— Да. Лучше уж ты, чем я. — Жан-Поль положил топливный шар в карман. Потом достал тоненькую палочку, похожую на карандаш. — Считается, что ты пришла сюда взрывать скалу, так что тебе лучше что- нибудь взорвать. Залезай как можно глубже, вставь это в какую-нибудь щель, а потом сломай там, где намотана проволочка. У тебя будет три минуты, чтобы выбраться наружу. Если застрянешь, я тебя вытащу за ноги. О… но сначала отдай мне все топливные шары.
— Хорошо. — Я быстро передала их Жан-Полю. Через несколько минут мы оба находились на безопасном расстоянии от расщелины. Меня не пришлось вытаскивать за ноги. Взрывная палочка сработала, и из расщелины взметнулась пыль.
— Ах вот ты где!
Меня схватили за волосы. Я уронила тарелку, которая разлетелась вдребезги, ударившись о скалу. Меня развернули — и я оказалась лицом к лицу с Калимой.
Я заскрежетала зубами.
— Заткнись! — зашипела я. — Иначе все испортишь. И тогда Жан-Поль вышвырнет тебя вон.
— Ты втянула меня в историю со своим драгоценным Профом. — Калима выглядела неважно. — Он побил меня, свою секретаршу!
— Скоро он не будет таким. Веди игру разумно и станешь королевой гораздо больших владений.
— Оставь ее в покое, — сказала Тесса. — Ты же не собираешься ревновать к Йалин? Она немного мелковата, не находишь?
— Из-за вас у меня были большие неприятности. — Калима потрогала багровый синяк на своей смуглой щеке. Но ее рука, крепко державшая меня за волосы, немного ослабла.
— Побили раз, побили другой, зато Миротворец теперь ручной, — сказала я. — Жан-Поль изменится, потом. Он станет мягче.
— Не надо мне этого!
— О, так тебе все это нравится? Как ты изменилась! Тогда тебе следует меня поблагодарить!
— Я хочу сказать, Йалин, что, если все пройдет хорошо — с этим предприятием, — люди захотят расслабиться, а это опасно. Жан-Полю придется держать их в узде. А как?
— Для этого ему понадобится тонкий дипломат. Ты, Калима, а? Начинай учиться быть тонкой. Попрактикуйся прямо сейчас.
Она пришла в ярость, но только на мгновение. Она овладела собой. И даже заставила себя улыбнуться:
— Да, ты права. Жан-Поль восхищается тобой, Йалин. Я не должна из-за этого обижаться, правда? Потому что ты мне не соперница.
— Что я и говорила, — пробормотала Тесса.
— Особенно потом, когда все произойдет. Тесса удивленно подняла брови:
Я не рассказала ей о нашем плане. Калима его явно знала.
— Потом? — сказала Тесса. — Когда что произойдет?
— Когда Йалин…
— Тихо, — оборвала я ее. — Тихо.
И Калима действительно замолчала. Она многозначительно кивнула. И перед тем как уйти, она почти ласково погладила меня по голове, пригладив выбившиеся пряди.
Проф, как оказалось, работал где-то неподалеку от прожекторов. Бернардино тоже. Жан-Поль начал потихоньку собирать команду для выполнения нашего плана. Как я ему и советовала.
Тем временем Педро Дот продолжал возить меня на «Розалуну», чтобы я освоила все тонкости судейства на лучшей во вселенной выставке роз.
Я была в таком восторге от того, как шли наши дела, что занималась выставкой с превеликим удовольствием, к большому удовлетворению Педро.
Однажды Божественный разум снова вызвал меня к себе, потому что внезапно испугался, что моя знаменитая интуиция не позволит мне правильно выбрать розу-чемпиона. Я ни в коем случае не должна выбирать победительницу просто по зову души. Это было бы против правил. Я должна буду на время забыть о своем таланте — ну, это нетрудно! — и подчиняться исключительно правилам игры, установленным для роз.
Я торжественно обещала действовать только по правилам.
Больше всего меня веселило то, что два сорта роз, которые были недавно выведены Божественным разумом и на которые он возлагал большие надежды, назывались «бомба гляссе» и «бомба сюрпрайз». Обе были чудесного белого цвета и вели свое происхождение от «айсберга». Обе могли похвастаться высоким центром, а по внутренней стороне их лепестков шли аккуратные полоски: почти голубые у «гляссе» и малиновые у «сюрпрайз». Эти две «бомбы» получили свое название в честь пудингов из мороженого.
