— План твоего отца, — ответил Азари и тут же прибавил:
— В том виде, в каком он существует.
Алдасси осмотрел лагерь, так же, как за минуту до этого сделал Азари. Он увидел уложенные ровными рядами тела Бредущих в нощи, разношерстные палатки, укрывавшие живых, патрули, охранявшие границы лагеря, и насыпь вокруг ямы, вырытой жмуриками по приказу Ребири Назакри прошлой ночью. На вопрос бывшего попрошайки Алдасси отвечать не торопился.
— Я хочу сказать, что начальный энтузиазм постепенно испаряется, — продолжал Азари. — Мне кажется, большинство наших людей понятия не имели, что между Матуа и Зейдабаром такое огромное расстояние.
— Знаю и думаю, отец тоже не точно оценил дистанцию. Путь оказался очень длинным… Но у наших людей нет иного выбора, — заключил Алдасси.
— Интересно, хватит ли им энтузиазма для драки, когда мы подойдем к стенам Зейдабара? — нарочито небрежно произнес Азари.
— Энтузиазма от них не потребуется, — не задумываясь, ответил Алдасси. — Город разрушат Бредущие в нощи. Или это свершит отец при помощи своей магии. Живым людям останется лишь охранять наших главных воителей днем и маршировать ночью. Наступит час, когда мы достигнем столицы Империи. — По мере того как он говорил, его речь становилась все более точной и грамотной. Его отец предпочитал изъясняться на старинном, более официальном диалекте, и, заговорив о целях Ребири, Алдасси стал непроизвольно излагать мысли в отцовской манере.
— Но захотят ли они продолжать путь?
— Разве их желание столь важно? — пожал плечами Алдасси. — Если кто-то вздумает дезертировать, отец и Бредущие в нощи поймают и убьют беглеца. Это всем известно. Они уже видели, как поступают с изменниками. — Алдасси обвел рукой пространство. — Да и куда здесь можно убежать?
С последним аргументом Азари был вынужден согласиться. Великая равнина между горами Говия и западными холмами оказалась не очень гостеприимной. Во все стороны вплоть до самого горизонта простирались поля ячменя и пшеницы с вкраплениями домов землевладельцев. Кочевники, населявшие эту территорию много лет назад, либо ушли, либо превратились в домдарских фермеров. Сейчас почти все они бежали от наступающей армии мертвяков. Фуражиры мятежников оббирали брошенные дома до последней нитки, такая же судьба ждала и поля, которые бывшие хозяева не успели сжечь. Один из таких домов возвышался футах в тридцати от собеседников, а сами они сидели на поле, под колышущимися на ветру бурыми колосьями.
— Значит, ты считаешь, мы дойдем до Зейдабара?
— Конечно, — кивнул Алдасси.
— И Зейдабар падет?
— Как может быть по-иному? — Алдасси всецело перешел на архаичные обороты речи, словно был участником традиционных для Олнами ритуальных межплеменных дебатов. — Моя семья жила с мечтой о реванше более трехсот лет, и вот в конце концов мой отец нашел способ отмщения. Отмщение свершится, ибо сами боги не позволили бы нам пройти столь далеко, если б не желали нам полного успеха.
— Но боги благоволят Домдару, — столь же выспренно произнес Азари. Он никогда не обучался древнему ритуалу ведения спора, но присутствовал несколько раз на дебатах. — Всем известно, что это именно так.
— В наше время все изменилось, — несколько помрачнев, возразил Алдасси.
— Ты в этом уверен? Я слышал, что благоволение богов подразумевает…
— Лично я ничего не подразумеваю, — оборвал его Алдасси. — Я просто объявляю тебе об этом. Божество беседует с моим отцом, направляет его действия, указывает Ребири Назакри на его Предназначение. Именно это божество позаботилось о том, чтобы мой отец обучился Новой Магии, и открыло ему возможность использовать её более эффективно, нежели могли предполагать обнаружившие Новую Магию дикнойцы.
— Божество… беседует с твоим отцом? Я знаю, что Ребири утверждает, будто его влечет какое-то Предназначение… — как-то неуверенно произнес Азари.
— Теперь ему известно, что по предназначенному пути его ведет божество. — Немного подумав, Алдасси продолжал:
— “Беседует” — возможно, это преувеличение. Божество, как считает отец, не обращается к нему лично с определенными словами, как это делали боги, обращаясь к домдарским оракулам. Тем не менее оно позволяет отцу понять, что от него требуется.
— Ты все время называешь бога “оно”, а не “он”. Почему?
— Потому что нам ничего не известно об этом божественном существе. Оно может быть богом, богиней или чем-то совершенно иным, — пожал плечами Алдасси. — Нам достаточно знать о его божественной сущности. Боги лишили Домдар своей милости. Их оракулы умолкли. А нам удалось освободить древние силы, заточенные богами в земном чреве. Мне не известно, что произошло. Может, старые, давно забытые боги моей страны низвергли с небес богов Домдара, или, может быть, сами боги Домдара, устав от грехов, совершенных Империей, отвернулись от нее. Причины меня не волнуют. Мне достаточно знать, что Домдар лишился божьей благодати, в то время как моего отца в его Предназначении ведет божество. И мы, вооруженные дарованной нам могущественной силой, снова вступим в бой с Домдаром, и на сей раз наше дело восторжествует.
— Значит, Зейдабар падет?
— Зейдабар должен пасть!
— Ну а что потом?
Алдасси в недоумении уставился на собеседника.
— Что потом, спрашиваю? — повторил Азари. — Зейдабар, предположим, пал. Что произойдет после этого?
Повисла тишина.
Наконец Алдасси сказал:
— Это будет означать, что мы отомстили.
— Ну а что произойдет после того, как вы утешитесь отмщением? — не унимался Азари. — Домдар продолжает править половиной мира под Сотней Лун. Даже после того, как падет Зейдабар, останутся провинциальные правительства и местные гарнизоны.
— Наступит период общего хаоса, — ответил Алдасси. — Когда мы вырвем сердце из груди Домдара, рабы поднимутся против своих хозяев, и начнется повсеместное истребление домдарцев. Воссоздадутся прежние государства, и мы с отцом с триумфом возвратимся в Олнами.
— А как быть всем остальным?
— Не знаю, — пожал плечами Алдасси, вернувшись на миг к своей обычной манере речи. — Что будет, то будет.
— Не кажется ли тебе, что будет справедливо, если мы заранее захотим быть уверены: то, “что будет”, придется нам по вкусу? — не без сарказма заметил Азари, по-прежнему придерживаясь официальной манеры речи. — Может быть, мы не желаем, чтобы давно исчезнувшие государства были восстановлены! Разве в древние времена Домдар был нашим единственным недругом?
— Ха, — бросил Алдасси, — никто не посмеет противиться воле моего отца.
— Это именно то, что я хочу сказать, — произнес Азари. — Почему вы должны возвращаться в Олнами, чтобы стать простыми военными вождями олнамцев? С какой стати позволять матуанцам, греанцам или кашбаанцам поступать как им заблагорассудится? И не опасаетесь ли вы, что в один далеко не прекрасный день Домдар сможет оправиться, даже если Императрица и её наследники сейчас будут истреблены?
Алдасси не удостоил Азари ответом, лишь вопросительно взглянул на него.
— Я говорю, — продолжал Азари, — почему бы нам не занять место Домдара и не стать правителями мира?
— Провозгласить отца Императором?
— Почему бы и нет?
— В мире не найти столько олнамцев, чтобы укомплектовать гарнизоны и заполнить губернаторские дворцы, — молвил Алдасси. — И кроме того, олнамцы — свободолюбивый народ, они не будут служить
