— Как же в таком случае все это работает? — спросил Крушила, поднимаясь по лестнице еще на одну ступеньку. — Ты как-то уже упоминал об этом. Насколько сильна власть Вожака над другими Избранными? Должны ли остальные просто повиноваться его приказам, хотят они того или нет? Мне кажется, что подобной властью можно пользоваться во зло точно так же, как и властью Лорда-Чародея.
— Нет, — фыркнул Старый Воин. — Нет, магия Вожака заставляет других Избранных лишь
— А как я с ним встречусь? Ты сказал, я должен путешествовать, но Избранные рассеяны по всему Барокану, и каковы шансы, что я их всех повстречаю?
— Кто сказал, что это дело случая? Маги и лерры проследят за твоими передвижениями. Всех, возможно, ты и не увидишь, но Заправилу когда-нибудь встретишь обязательно. С ним встречаются все Избранные. А остальных тебе придется искать, и большинство из них найти вовсе не трудно. У них, как и у других людей, есть свои дома и излюбленные маршруты для путешествий. А если ты встретишь Ясновидицу, то ей всегда известно местонахождение остальных.
— Я могу отправиться на поиски весной?
— Естественно.
— Я мог бы узнать, что они думают о нашем Лорде-Чародее?
— И это возможно.
— Ты уже знаешь, куда двинешься из Зеленых Вод?
— Домой. В Дазет на Соленом Болоте. У меня там имеется клочок земли и родственники.
— А это далеко?
— Да.
В подробности бывший Воин вдаваться не стал, но по тону Крушила понял, что, где бы ни находился этот Дазет и это Соленое Болото, старик увидит их не скоро.
Предполагалось, что Избранные должны странствовать, и Крушила стал одним из них. Вызванные магической трансформацией новые ощущения постоянно напоминали ему об этом.
— Возможно, я и тебя когда-нибудь встречу, — сказал Молодой Воин.
— Не исключено, — согласился старик.
Крушила, решив, что достаточно пообщался с бывшим наставником, посмотрел под ноги и стал спускаться с чердака. Когда его голова исчезала в люке, старик ничего не сказал, но Крушиле показалось, что он услышал вздох.
На следующее утро Крушила проснулся поздно, проведя беспокойную ночь, полную странных снов о мечах и кроликах. Когда он встал с постели, Старый Воин уже ушел из дома и поднимался к павильону.
Поначалу Крушила решил отправиться следом, чтобы продолжить свои бесконечные вопросы, однако довольно скоро передумал. Ответы старика никогда не были исчерпывающими и лишь порождали кучу новых вопросов. Между тем в кухне его уже ждал завтрак.
К тому времени, когда он в конце концов добрался до павильона, бывший Избранный Воин и проводник уже ушли. Их путь лежал к тропе на Зеленые Воды мимо пограничного святилища и громадного, корявого дерева, именуемого «Безумный Дуб». Это весьма древнее растение и дало имя поселению, где появился на свет Крушила. Прежде чем отправиться домой, юноша долго смотрел на оставленные путниками следы на снегу.
Его ждали более важные дела, чем погоня за стариком и проводником. Во-первых, следовало поупражняться в фехтовании. Крушила знал, что на это надо ежедневно тратить час, и чувствовал, что лерры и талисман у него в кармане уже с нетерпением ждут, когда он приступит к тренировке.
Крушила без труда вернулся к повседневным обязанностям, которые выполнял до поединка. Каждое утро он практиковался с оружием, затем занимался работой по дому, а ближе к вечеру проводил время с семьей и друзьями. Практиковаться, понятное дело, ему теперь приходилось в одиночестве, но самой большой потерей для него стали вечерние беседы с наставником. Крушила больше не мог донимать старика вопросами о чародеях, Избранных, о тонкостях боевого искусства и о том, как течет жизнь за пределами Безумного Дуба. Вместо этого ему приходилось говорить с матерью и сестрами о каких-то заурядных событиях или идти в павильон, чтобы послушать хвастовство приятелей об амурных похождениях или обсудить с ними их жизненные планы. Планы эти в основном сводились к выращиванию ячменя, любовным утехам, обману барочников и иным столь же серьезным проблемам. И постепенно возвращалось чувство неудовлетворенности, которое толкнуло его на беседу со Старым Воином и чародеями, когда те впервые появились в павильоне. Эта неудовлетворенность исчезла, когда Крушила отчаянно пытался превзойти Старого Воина в искусстве боя, и на смену ей пришло иное чувство — безысходности и безнадежности. Но и оно вскоре пропало. Теперь же первоначальное ощущение вечной неудовлетворенности возвращалось. Крушиле казалось, что границы Безумного Дуба образовали вокруг него непреодолимую преграду, а заботы простых людей представлялись бессмысленными и мелкими. Рассказы Маленькой Ткачихи о своих снах или болтовня о тех замечательных тканях, которые она в один прекрасный день создаст на своем станке, казались никчемными и глупыми. А ведь совсем недавно он находил эту болтовню очень милой.
Между тем та безнадежность, которую Крушила когда-то испытывал в связи с боевыми упражнениями, совершенно исчезла. Теперь он мог делать мечом все, что физически возможно для человека. Учиться ему было нечему. Ни один человек не мог показать Молодому Воину какой-то новый, не известный ему прием боя. Об этом заботились лерры. Он, вне всяких сомнений, стал лучшим в мире бойцом. Цель ежедневных упражнений состояла теперь не в том, чтобы учиться, а в том, чтобы выполнять каждое движение быстрее и увереннее, чем прежде.
Тренировки в некотором смысле стали менее интересными, но, с другой стороны, возможность исполнять невообразимо сложные движения все лучше и лучше приносила Крушиле огромное удовольствие.
В теплые дни его упражнения иногда собирали зрителей. Впрочем, публика довольно быстро расходилась. Когда Крушила спросил Арфу, почему так происходит, та пояснила, что абсолютное совершенство в любом деле очень скоро надоедает.
— Кроме того, — добавила сестра, — иногда ты делаешь все так быстро, что люди не успевают заметить твоих движений. Вначале ты стоишь с мечом на изготовку, а в следующий миг оказываешься в другой позе. Куски ленты, которую ты рассек, падают на землю, однако что произошло между этим, мы не видим.
Крушила не представлял, что манипулирует клинком так быстро. Сам он по-прежнему мог видеть — или скорее чувствовать — каждый взмах оружия. Недовольно скривившись, он оставил эту тему и больше к ней не возвращался.
В середине зимы отец снова надолго заболел, и запас дров в доме подходил к концу. Однажды, когда Крушила, вернувшись после тренировки и бросив меч, накидку и сумку на кровать, вышел в кухню, он увидел, что там его ждет мать.
— Воин, — сказала она, — не мог бы ты принести несколько поленьев из дровяного склада в павильоне?
Он внимательно посмотрел на маму, которая всегда называла его Крушилой, и никогда — Воином. Она показалась ему совсем крошечной. Волосы ее совсем поседели, а лицо еще сильнее покраснело, и почти не осталось уже той белизны кожи, благодаря которой мама получила свое прозвище. Неужели она в первый раз назвала его Воином? Крушила почувствовал неловкость, и ему очень захотелось сбежать.
— Конечно! — Он вернулся в свою комнату, взял накидку, набросил на плечи и поспешно выскочил из
