Стеррен отступил в сторону, пропуская отряд.
По крайней мере эти люди не были невинными крестьянами, закабаленными Вондом.
Вообще-то, подумал он, с точки зрения Вонда, иметь рабов просто необходимо, но сам он с такой точкой зрения легко примириться не мог. Большую часть жизни ему приходилось иметь дело с потенциальными рабами: бродягами, ворами, мошенниками. Все они были ему ближе, чем богачи, которые могли приобретать живой товар.
Он водил знакомство с некоторыми рабами как до обращения в рабство, так и после. Но ему не довелось обменяться даже парой вежливых слов с рабовладельцами, если не считать Вонда.
Впрочем, подумал он, некоторые слуги короля Фенвела в замке Семмы наверняка тоже были рабами.
Стеррен проследил, как отряд вошел во дворец.
Итак, Вонд покупает рабов и набирает гарем. Является ли это признаком тирании? Ведь рабы куплены на рынке, а сожительницы остались с ворлоком добровольно.
Нет, решил Стеррен, это не тирания. Но и добрым предзнаменованием последние поступки Вонда считать нельзя.
Глава 33
Вонд покорил Танарию на шестнадцатый день месяца Зеленой травы 5221 года и потратил целое шестиночье, чтобы навести порядок в новой провинции своей Империи. Он обеспечил поступление налогов в императорское казначейство, назначил официальных лиц из числа бывших аристократов и членов королевского правительства, отобрал кандидаток для своего гарема и так далее.
Покончив с этим, он покорил Скайю в двадцать четвертый день того же месяца.
Следующим пал Энмуринон. Это случилось на третий день месяца Длинных дней. Четырнадцатого Империя пополнилась Акаллой Алмазов, к которой Вонду пришлось отнестись особенно бережно, так как здесь располагался порт. Он постоянно справлялся о прибытии кораблей в надежде услышать о ворлоках- эмигрантах.
После этого он несколько дней занимался другими делами: прокладывал дороги, возводил жилые дома и крытые рынки, теснее знакомился с новыми сожительницами, решал споры между своими подданными.
К вящему изумлению, Вонд обнаружил, что ему совсем не нравится управлять Империей. Вершение правосудия, назначение чиновников и другие традиционные обязанности царствующих особ были скучны, отнимали массу времени и не давали возможности проявить магические способности.
Стеррен ожидал этого. Поэтому когда однажды вечером, стоя в тихой, освещенной факелами верхней галерее дворца ворлок признался ему в своем разочаровании, юноша ограничился сочувственным кивком.
— Похоже, вы не удивлены, — раздраженно заметил ворлок.
— Конечно, нет, — ответил Стеррен. — Я всегда считал, что правление — дело скучное.
Вонд уселся в мягкое кресло, стоящее у стены, и пробурчал:
— Не веселое. Но оно должно доставлять удовольствие.
— Это почему же? — поинтересовался Стеррен.
— Да потому, что я так хочу! — выпалил Вонд.
Стеррен не удостоил императора ответом. Повисла напряженная тишина. Наконец ворлок произнес:
— Больше я этим заниматься не намерен.
— Чем именно?
— Я не стану вникать в детали: кому что принадлежит, как наказать вора, где прокладывать дороги, как собирать налоги и сколько монет чеканить на монетном дворе. Все это я больше делать не буду.
— Но кто-то же должен этим заниматься, — заметил Стеррен, — иначе ваша Империя развалится на куски.
— Вот вы этим и займетесь! Вы ведь мой канцлер, если не ошибаюсь. Отныне ваша работа — заниматься всем, чем я не желаю себя утруждать. — На лице Вонда появилась несвойственная ему неприятная улыбка. — Утром я объявлю, что на вас возлагается обязанность управления Империей. Я же займусь строительством и захватами.
Стеррен уже давно боялся, что это может произойти. Ведь он, по существу, оставался единственным человеком, которому Вонд доверял. Для всех туземцев ворлок был чем-то вроде чудовища, обладающего сверхчеловеческой мощью и способного за один день сокрушить королевство. Ворлок со своей стороны считал своих подданных низшими существами и открыто их презирал. Другие маги — Аннара, Эдерд и Агор чурались Вонда и отказывались встречаться с ним. Вопреки уверениям императора, Стеррен не сомневался, что он чувствует себя безнадежно одиноким.
И одиночество заставляло Вонда проводить многие часы в беседах с бывшим военачальником, которому было кое-что известно об искусстве ворлокства и на которого императорское могущество не производило уже никакого впечатления. Все это превращало Стеррена в незаменимого компаньона правителя.
Стеррен предполагал, что однажды Вонд сделает его соправителем Империи.
Теперь, когда это произошло, он не был застигнут врасплох. Возможность была слишком заманчива, чтобы ею не воспользоваться. Участвуя в управлении, он сможет сделать гораздо больше для предотвращения тирании.
За последние месяцы он заметил, что решения Вонда часто были чересчур поспешны и непродуманны. Ворлока не волновало, кто прав, а кто виноват, что правильно, а что неверно — он лишь старался как можно быстрее отделаться от всех подобных проблем, не обременяя себя вопросами справедливости.
Теперь Стеррен сможет изменить сложившуюся практику.
Однако он не питал иллюзий по поводу своих управленческих способностей. Стеррен слишком хорошо знал себя и понимал, что очень скоро тоже начнет руководствоваться принципом собственного удобства.
— Я принимаю предложение при одном условии, — сказал он.
Вонд бросил на него сердитый взгляд:
— А кто вы такой, чтобы выдвигать условия?
— Я ваш лорд-канцлер, Ваше Императорское Величество, — почти ласково ответил Стеррен.
Вонд поерзал в кресле. Возразить ему было нечего.
— Что это за условие? — сурово поинтересовался он.
— Чтобы я мог по своему усмотрению подобрать себе советников, — ответил Стеррен. — Я уже сказал, что никогда не считал правление увлекательным делом, и не хочу волочить на себе все государство. Я, естественно, не возражаю против справедливой доли груза, но не больше чем вы желаю проводить дни, возвращая законным владельцам заблудившихся коров.
После недолгого размышления ворлок произнес:
— Что ж, это справедливо.
На следующее утро Вонд отправился покорять Хлурот, а Стеррен — формировать Имперский Совет.
Глава 34
По этому случаю гвардия канцлера наконец получила задание. Стеррен сэкономил массу времени, просто приказав Алдеру:
