Думери завернулся в одеяло и заснул, а Алдагон вернулась в гнездо.
На следующий день к моменту отлета возникло еще одно препятствие: как везти Думери.
— Я могу держать тебя в когтях, — предложила Алдагон.
— Едва ли мне будет там удобно, — запротестовал Думери. — Мне бы лучше устроиться у вас на спине.
— Но за что ты будешь держаться?
Думери признал правоту драконши. Не мог же он оседлать ее как лошадь: очень уж широкой была спина. Но он не сдался. Очень уж не хотелось лететь в когтях.
— А если я сяду вам на шею, у самой головы? — предложил он. — Будет куда упереться ногами, а руками я ухвачусь за ваши уши.
— А ты меня не задушишь?
— Нет, конечно. Да и вешу я совсем ничего.
— Ты прав, — согласилась драконша. — Давай попробуем.
Алдагон положила голову на землю. Думери с победной улыбкой вскарабкался ей на шею, уселся словно в седле.
Драконья чешуя оказалась более скользкой, чем он ожидал. Дважды он чуть не упал, успевая в самый последний момент ухватиться за стоящие торчком уши Алдагон.
Наконец ему удалось найти более или менее устойчивое положение. Ногами уперся в челюсти, телом прижался к затылку драконши, а руками крепко схватился за ее уши.
— Как вам? — спросил он.
— Не очень удобно, — от движения челюстей ноги Думери отлетели в стороны, — но терпимо.
— Не разговаривайте, — предупредил Думери. — Теряется опора для ног.
— Я постараюсь. Готов, отрок?
Думери еще крепче схватился за уши Алдагон, и гигантская драконша взмыла в воздух.
Леса и холмы уходили вниз с фантастической скоростью, серые облака стремительно увеличивались в размерах.
Скоро они уже находились на расстоянии вытянутой руки.
Алдагон прекратила подъем и полетела на юг.
Они практически не разговаривали, и не только потому, что движение челюстей драконши лишало опоры ноги мальчика. Все равно его слова уносило ветром, так что диалога не получалось.
Да и Думери было не до разговоров: он во все глаза смотрел на проплывающий внизу Мир.
Лес превратился в зеленое море, покрывающее холмы. Изредка его прорывали каменистые или сверкающие снегом вершины.
От открывшейся ему красоты у мальчика захватило дух. Не меньшее впечатление производили на него и огромные зеленые крылья его «скакуна», размерами не уступающие парусам самого большого корабля Дорэна-старшего.
А сам «скакун»! Даже самому генералу Азраду, не говоря уже о нынешнем Правителе, Азраде Седьмом, не доводилось летать по небу. А вот он, Думери, летел!
Алдагон мерно взмахивала крыльями, не догадываясь о мыслях Думери.
Поглядывая вниз, Думери видел все те же холмы и леса, как ему казалось, совершенно одинаковые. Откуда они взлетели, куда летят? Ему оставалось только гадать, как удается Алдагон выбирать нужное направление.
Вероятно, решил он, она ориентируется по солнцу и по тем вершинам, что выделяются в зеленом лесном море.
Солнце уже скатывалось к горизонту, облака заметно сгустились, и вскоре они уже летели в полной темноте, отделенные от лун и звезд плотным слоем облаков. Лес внизу сначала стал серым, потом черным.
Тем не менее Алдагон уверенно летела вперед. Может, подумал Думери, она руководствуется каким-то особым чувством, свойственным лишь драконам?
Прошел не один час, прежде чем далеко впереди, у самого горизонта, Думери заметил слабое свечение.
Его удивило это. Неужели так быстро наступил рассвет? И когда они успели повернуть на восток?
Еще через какое-то время он посмотрел вниз и увидел огни, слабенькие, разделенные большими расстояниями, но огни — костры, фонари, факелы. Лес остался позади, теперь они летели над освоенными землями.
А вскоре они пролетели над движущимися огнями. Думери догадался, что он видит фонари, горящие на судах, которые плыли по Великой реке.
Свечение на горизонте все усиливалось.
Этшар — наконец-то дошло до него. Светился город, Этшар-на-Пряностях, светился тысячами факелов, фонарей, ламп, горящих на улицах, во дворах, в окнах.
Он дома!
До Этшара оставалось не больше лиги.
— Отрок! — услышал он голос Алдагон, — Впереди, до самого города, одна вода. Где же большак?
Думери еще сильнее ухватился за уши, вновь уперся в челюсть соскользнувшей правой ногой.
— На западе! — прокричал он в ухо драконше. — Впереди Восточный залив. Нам надо на запад.
Он никак не мог понять, как она отличала воду от суши: внизу-то царила тьма.
Алдагон описала широкий полукруг, одновременно снижаясь. Они пролетели над зданием с горящим факелом у двери, и Думери подумал, что это, должно быть, гостиница, в конюшне которой он провел первую ночь вне города.
Они уже летели над большаком, направляясь к городу.
А когда свечение распространилось по всему восточному горизонту, Алдагон коснулась земли.
— Смотри, вон сторожевые башни и ворота!
Думери всмотрелся в темноту, но различил какие-то смутные силуэты. Вероятно, Алдагон обладала куда более острым зрением. Громадная голова драконши легла на землю. Думери перекинул ногу через шею, спрыгнул на большак.
Огляделся. Свечение на востоке и темнота вокруг. Ветерок шелестел то ли травою, то ли всходами пшеницы.
Он ничего не видел. А слышал лишь дыхание драконши. Даже цикады и те молчали.
— Мне кажется, — громовой голос Алдагон так испугал Думери, что он отпрыгнул в сторону, потерял равновесие и оказался в кювете, — что мы упустили одно важное обстоятельство.
Думери вылез на большак.
— Какое еще обстоятельство?
В темноте он не видел Алдагон. Лишь в отсвете города чуть поблескивали ее глаза.
— Средства общения, — объяснила Алдагон. — Когда ты все подготовишь, тебе придется вызвать меня или самому прийти ко мне. И как мы найдем друг друга?
— О-о-о, — протянул Думери.
Драконша права, они про это забыли.
Но он тут же нашелся с ответом:
— Во время моего отсутствия родители дважды связывались со мной с помощью чародея, который посылал мне магический сон. Драконам снятся сны?
— Да, разумеется!
— Что ж, когда я все подготовлю, я найму чародея и пошлю вам сон.
— Разве для этого тебе не обязательно знать, где я нахожусь?
— Нет... только ваше истинное имя. Э... Алдагон, не так ли?
Драконша долго молчала.
— Правильно я его произнес? — спросил Думери.
— Скажи мне, отрок, что есть истинное имя?
