компенсации за его беспорочную и верную службу своему Правителю. Цена устанавливается в пять раундов серебра, кои будут вычтены из жалованья капитана Олдрана. Все связанные с передачей собственности платежи и сборы отменяются распоряжением Министра Справедливости.
— Но колодец стоит дороже, — запротестовал торговец.
— А как насчет остальной земли? — устало поинтересовался Лорд Калтон.
— Ээээ...
— Да свершится правосудие во имя Эдерда Четвертого, Верховного Правителя Этшара-на-Песках, Триумвира Гегемонии Трех Этшаров, Главнокомандующего Святым Воинством и Защитника Веры, — провозгласил Лорд Калтон.
Сараи была восхищена решением отца. Она бы на его месте попросила Окко восстановить текст первоначального договора, после чего или капитан, или торговец одержал бы полную победу. В результате либо семья капитана осталась бы без колодца, которым она пользовалась несколько десятилетий, либо торговец лишился бы всего наследства, под залог которого были сделаны крупные заимствования. Одна из сторон получила бы больше, чем желала, а вторая — ничего.
Что же касается компромисса... Что ж, видимо, ни одна из сторон на него не шла, иначе дело не попало бы к Министру. А теперь, применив власть полномочного представителя Верховного Правителя, отец, исключил любую возможность оспорить решение сейчас или пересмотреть его в будущем. Возможно, ни один из спорщиков до конца не удовлетворен — торговец получил меньше, чем рассчитывал, а солдату пришлось уплатить за то, что он уже считал своей собственностью. Но так или иначе проблема решена, и оба, не получив того, чего хотели, получили то, в чем действительно нуждались.
Решение, может быть, и не следовало букве закона, зато снимало любые проблемы.
Сараи сообразила, что такая оценка справедлива и в отношении дела Бардека. Получение женщиной дополнительных денег устранило возможные осложнения. По закону дополнительные платежи за ложные показания и оскорбление суда — обвинение Окко в некомпетентности — ответчик должен произвести в форме штрафа в казну Верховного Правителя. Но участникам процесса и зрителям такое решение могло показаться проявлением государственной скаредности и мелочным крючкотворством.
Сараи поняла, что для отца главное было решить проблему и решить так, чтобы приговор не раздражал сверх меры участников тяжбы. Если бы деньги Бардека пошли городу, молодой человек получил бы возможность обвинить Лорда Калтона в том, что суд хотел лишь пополнить казну Верховного Правителя. Если бы судья потребовал, чтобы торговец просто продал колодец капитану, могли возникнуть дополнительные сложности. Стороны пустились бы в бесконечный спор о цене, процентах, сроках и других подобных материях. Отец сумел этого избежать.
Сараи припомнила разговор, случившийся однажды за ужином, когда их гостем был Лорд Торрут, командир городской стражи. Отец шутя заметил, что Лорда Торрута можно величать Военным Министром, поскольку его стража — солдаты, обученные для ведения войны. Но в таком случае возникает опасность, что Лорда прогонят со службы, так как войн не было вот уже двести лет. Лорд Торрут на это ответил, что с тем же успехом Калтона можно величать Министром-Миротворцем, так как он стремится всех умиротворить. Правда, полного братания людей, заметил Торрут, вот уж лет двести как не случалось.
Мужчины рассмеялись, а Лорд Калтон сказал:
— Мы оба миротворцы, Торрут, и вы это прекрасно знаете.
«Верно, — подумала Сараи. — Они оба охраняют мир, но городская стража служит кнутом, а городской суд — пряником. Люди должны получать определенное удовлетворение, передавая свои споры на суд Верховного Правителя. При этом их волнуют не столько требования буквы закона, сколько видимость справедливости».
Видимость справедливости. Да, об этом она никогда не думала. Опасение свалиться с кресла вернулось к Сараи лишь после того, как она снова посмотрела вниз на следующую пару — истицу и ответчика.
Слушая изложение сути их спора, дочь Министра от удивления открыла рот, что было совершенно неприлично для девицы аристократического происхождения. Каллиа Сломанная Рука — демонолог обвиняла Геремона Мага в похищении из ее рабочей комнаты некоторых весьма специфических веществ. Геремон полностью отметал обвинения.
Чародей обвиняется в воровстве? И не ученик, а признанный маг?
— Прекрасно, — бросил Лорд Калтон и, обернувшись, спросил: — Скажите, Окко, что там произошло в действительности?
— Не имею ни малейшего представления, милорд, — ответил теург.
Лорд Калтон изумленно поднял брови.
— Прошу прощения, Лорд Калтон, но магические ауры противоположных знаков, окружающие предполагаемое преступление, способны поставить в тупик даже богов. Я не могу получить ясного ответа на простейший вопрос.
— Ненавижу подобные дела, — пробормотал Лорд Калтон.
Сараи очень надеялась, что, кроме нее и, возможно, Окко, этих слов никто не услышал. Затем Лорд выпрямился и громко произнес:
— Пусть истица приблизится.
Каллиа Сломанная Рука зашагала по длинному залу. Черная мантия демонолога развивалась у нее за спиной, лицо было скрыто под глубоким капюшоном, а руки затянуты в черные замшевые перчатки. Подобрав полы мантии, она остановилась перед Министром Справедливости.
— Откройте лицо, находясь во дворце Верховного Правителя, волшебница, — не скрывая раздражения, произнес Лорд Калтон.
Каллиа отбросила капюшон. Лицо ее оказалось бледным и худощавым, а волосы — черными, длинными и прямыми, без всяких украшений. В глаза бросались три ярко-красных шрама, тянущихся с одной стороны почти белого лица от виска к подбородку. Демонолог с вызовом посмотрела на Лорда Калтона.
— Говорите, — приказал Калтон.
— Что я могу сказать? — спросила Каллиа. — Я все уже рассказала, и меня обозвали лгуньей. Мне известно, как вы относитесь к демонологам. Да, мы действительно ведем дела с созданиями куда более скверными, чем люди, но это еще не значит, то мы все поголовно убийцы и воры.
— Этого никто и не утверждает, — мягко произнес Лорд Калтон. — Если бы Верховные Правители Гегемонии считали демонологию абсолютным злом, то они давно поставили бы ее вне закона. Мы полагаем, что род деятельности не бросает на вас никакой тени, и, кроме того, именно вы выступаете истицей. Мне изложили суть вашего дела, но суду хотелось бы услышать подробности из ваших уст.
— Дело достаточно просто, — начала несколько умиротворенная Каллиа. — Геремон обокрал мой дом. Услыхав шум, я проснулась, глянула с лестницы вниз и увидела его выходящим из моего кабинета. Он меня не заметил, а я ничего не сказала, так как была безоружной и беззащитной, а Геремон — чародей могущественный. Спустившись вниз, я обнаружила, что некоторые из принадлежащих мне предметов исчезли.
— Каких предметов?
Каллиа заколебалась, и Калтон позволил себе изобразить нетерпение.
— Кровь, — ответила истица. — Бутыли с различными типами крови. Кроме того, золото, несколько небольших драгоценных камней и некоторые мелкие животные: хорек, пара мышей, дюжина редкостных насекомых.
— Все эти предметы необходимы в вашем... хмм... ремесле? — поинтересовался Лорд Калтон, поглаживая бороду.
— Разве это имеет значение для суда? — недовольно осведомилась Каллиа.
— Не исключено.
— В таком случае я отвечу, — мрачно заявила она. — Да, они мне нужны для работы. Демоны нередко требуют за свои услуги плату — кровь, или золото, или чьи-то жизни. — Повернувшись к зрителям, она громко прокричала: — Не обязательно человеческие!
Сараи, услышав вызов, брошенный этой женщиной толпе, не смогла сдержать неуместной улыбки. С огромным трудом она сумела вновь придать своему лицу серьезное выражение.
Калтон понимающе кивнул и спросил:
