армейский комп. Савва сканировал его и отдал за ненадобностью Ромке-джи, который торчал рядом и пожирал комп глазами. Солдатский комп, наполовину игрушка, чего уж там, но Ромка-джи был в восторге! Он сразу же пристал к Савве с просьбой накачать ему и того, и сего, и этого, и другого, и…
Даже Савва улыбался, глядя, как мечется Ромка-джи меж мужиков и всем желающим и нежелающим свое сокровище демонстрирует. Светало. Лилька, похоже, окончательно влюбилась в Егора… или в Ромку- джи… в этом она еще сама не разобралась, но с восторгом крутилась рядом, стреляя глазками обоим, и застенчиво хихикала, если к ней обращались. Симпатичная все же девчонка, красивая из нее женщина вырастет. Отец Лильки Егору солидно сказал, что, мол, из городских, кто на куяшской женились, никто не пожалел… и руку ему пожал, этак многозначительно в глаза глядя. Егор решил Маринке об этом не рассказывать.
Эх, Маринка бы посмотрела, как все мужики с Егором уважительно толкуют! Егор, конечно, утром позвонил, рассказал ей все… но одно дело похвастаться, а другое — чтобы она сама все видела своими глазами. Маринка хлюпнула носом, переживала, когда Егор рассказывал ей, как он в тыл к шатунам несся, а потом подключился Ромка-джи и всё! Спокойный рассказ опытного и усталого бойца превратился непонятно во что. Все трое говорили одновременно, каждый торопился сказать свое… Просто галдеж в детских яслях, да и только!
Однако, улыбки и радости — это хорошо, но надо и дальше идти. Тем более что шатунов в пустыне, как демонов на Луне, и расслабляться никак нельзя!
В качестве поощрения дядько Саша дал Егору отоспаться часа четыре. Егор плюхнулся в грузовичке, немного послушал, как Ромка-джи Савве по поводу своего компа восхищенные песни поет, молитву прочел и уснул. Странные сны снятся, когда дозоришь, просто странные!
Снилось Егору, будто они с Маринкой от карачи отбиваются. Лезут проклятые карачи в дверь яслей, лапы тянут, а Егор эти лапы ножом рубит. Рубит и удивляется, чего это карачи какие-то сонные? То носятся, как угорелые, а тут просто еле-еле шевелятся. Оборачивается к Маринке, чтобы ободрить ее, мол, отобьемся! Глянь, а Маринка сидит на полу, в одеяло маленького карачи завернула, улыбается и песенку ему колыбельную поет.
Егор подскочил и… головой с размаху приладился — хлоп! «Тьфу, шайтан, гадость какая приснилась!» Видать, плохо помолился, когда засыпал.
— Осторожнее, воин, — сквозь дрему ответил ему Савва, завернутый в одеяло. Ромка-джи дрых без задних ног. Можно сказать, в самом прямом смысле, высунув ноги наружу. Задний борт стоящего грузовичка был открыт, полог откинут. Похоже, уже к вечеру шло…
Егор потер место ушиба, встал и тихонько пробрался к выходу. Весь караван стоял. Видимо, решили передохнуть часок-другой. Надменный верблюд смерил Егора взглядом, не нашел в нем ничего интересного и отвернулся. В соседнем фургоне крякнула ген-птица, и тотчас ей ответили другие.
Егор потянулся, плеснул себе в лицо воды из фляги и немного пришел в себя. Увидев рядом с одной из лап грузовика обрывок самодельной веревки, Егор сделал из нее петельку, аккуратно накинул на босую ногу Ромки-джи и привязал другой конец к уздечке верблюда. Веревка непрочная, так что не утащит верблюд Ромку-джи из кузова. Хе-хе!
Дядько Саша не спал. Он брился. Рядом попискивал его шлем, тихо прочесывая местный открытый эфир. Обрывки разговоров, музыка, снова какая-то непонятная болтовня, молитвы… вся эта мешанина навела Егора на мысль спросить дядько Сашу:
— А про наших шатунов ничего не говорили?
— В открытом эфире нет, — невнятно ответил караван-курбаши, ужасным образом скривив лицо. Он как раз добривал щеку, подпирая ее языком. — Так, обрывки слухов, не больше.
— А Полевской молчит?
— Полевской сам Зия на комп берет, — вздохнул дядько Саша и сделал нормальное лицо. — Весь массив — разговоры, официоз, маяки, спецсвязь, если поддается… Нам бы такую аналитику, а? Староста Володя, конечно, то же самое делает, но, сам понимаешь…
— О песчанике речь, а песчаник навстречь! — весело сказали за спиной.
Зия, с синими кругами под глазами, был по-прежнему весел. Он похлопал Егора по спине, посоветовал сомневающемуся дядько Саше даже и не думать когда-либо сбривать его длинные висячие усы, уселся рядышком со шлемом, скрестив ноги, и попросил стаканчик ген-кумыса, «полагающийся ему как гостю с хорошими новостями».
— Все более или менее в норме, — шумно отхлебнув из стаканчика, сказал он. — Я звонить не стал, решил немного ноги размять, потому и явился. В Полевском сделали вид, что знать ничего не знают, да и знать не хотят. Видео допроса, в случае чего, можно в нос им сунуть, поэтому никаких официальных выводов мэр-бай Полевского делать не будет.
— А неофициальные? — с любопытством спросил дядько Саша.
— А неофициальные он при себе держит, — сказал Зия. — Я ему фирман-Москва скинул на всякий случай. Так, без объяснений. Ну и там личные файлы погибших, координаты могилы… чтобы все выглядело как досадное недоразумение. Не хочется мне с Полевским в контры вступать. Правильно?
— Правильно, — опять вздохнул дядько Саша.
— А что так печально?
Дядько Саша покосился на Егора, помялся, но все-таки сказал:
— Вы уйдете, а мы-то останемся… нам только кровной мести не хватало…
— Я тоже об этом подумал, — улыбнулся Зия. — Короче говоря, все представлено так, что с шатунами полевскими мы с Саввой поступили так, как то жестко предписывает нам фирман-Москва в критических ситуациях. Ему это тоже как серпом по яйцам, но зато конкретно на ваш Город он хотя бы зла держать не будет. Ну пришли нахальные московские, ну пошли с караваном по своим делам, ну пришибли грузовичок с каперами… делов-то!
Дядько Саша повеселел. Угостил Зию и Егора еще и красными плодами ген-саксаула. Не синими, каких на любом кусте навалом по осени бывает, а именно красными, самыми вкусными и бодрящими. Старый Хаим говорил, что эти плоды тоже загадка Господа-Аллаха. Бьешься-бьешься с ген-саксаулом, все режимы полива и прививок соблюдаешь, собираешь красные плоды и радуешься. А на следующий год — хлоп! — а ген-саксаул снова синими плодоносит. Ни с того ни с сего. Просто так. А в диком виде красные плоды почти никогда и не встречаются. Во всяком случае, Егор даже таких людей не встречал, кто бы на диком ген-саксауле их видел.
Зия отказываться не стал. Егор тоже не выламывался, съел один плод, а парочку, размерами побольше, в карман положил для Саввы и Ромки-джи. Дядько Саша даже внимания на это не обратил. Хорошо! Совсем за взрослого Егора считает, понимает, что не для себя Егор берет.
У грузовичка они встретили мрачного Ромку-джи и улыбающегося Савву. Увидев Егора, друг сразу полез в фургон.
— Какие новости, Савва? — воскликнул Зия. — И почему наш юный друг столь демонстративно печален?
Оказывается, Ромке-джи тоже какие-то плохие сны снились, и он, отбиваясь от демонов сна, ногами задрыгал. Верблюд оскорбился и выволок-таки Ромку-джи наружу.
— Я, понимаешь, спросонок подумал, что какой-то шатун нашего пацана ворует, и хватаю его, чтобы спасти, — улыбаясь, сказал Савва. — А получилось — за волосы. Верблюд тянет, я тяну. Верблюд сердится, и я сержусь!..
— Но верблюд оказался сильнее! — захохотал Зия.
— Очень смешно, — буркнул Ромка-джи из фургона. — Ха-ха-ха. Жопа ты, Егор. Большая верблюжья жопа!
Он помолчал, слушая, как хохочут все трое, и скорбно добавил:
— Нечищеная. И
Но красный плод ген-саксаула немного утешил его. А Савва, в знак дружбы, еще и половинку от своего отдал. Это примирило Ромку-джи с шуткой своего друга, даром что Егор раскаивался.
Дурацкая веревка попалась. Не лопнула в нужное время, как Егор рассчитывал. А ведь на вид была — ветошь ветошью!
